Остановившись у входа, я прислушиваюсь. Мягкий шорох кожи доносится из отверстия, подчёркнутый слабым свистом. Как я и ожидал, там остались несколько сисми. Колония никогда не охотится вся одновременно. Некоторые всегда остаются, чтобы защитить детёнышей и охранять их дом.
Проскользнув в дыру, я спускаюсь вниз. Высота выше, чем я могу дотянуться ногами пола с полностью вытянутыми руками. Расправив крылья, я слетаю вниз и приземляюсь в трехточечном приседе. Я удерживаю позицию, следя за тем, чтобы не создавать шума. Удовлетворённый результатом, я стаскиваю со спины лохабер и осматриваю потолок. Сисми цепляются за него, болтая друг с другом. Они гнездятся глубже в пещере, старом туннеле, в образованном проходе землии. Глубоко внутри я вижу предательское голубое свечение эписа. Это будет позже, заходить так глубоко в туннель в одиночку глупо. У меня нет желания умереть.
Чем сильнее сисми, тем они глубже ютятся. Я хочу схватить одного на краю. Ползя вперёд, пока не оказался чуть ниже первого сисмиса, я останавливаюсь. Тревога не поднялась, так что я сжимаю лохабер, замечаю цель над головой, затем одним быстрым движением взлетаю и направляю острие вверх, в большого сисмиса над головой.
Один писк и тишина. Я падаю, сисмис падает вместе со мной, приколотый к моему лохаберу. Как можно тише я сдираю его когти. Мясо сисмиса гнилое и бесполезное. Единственная их ценность для охотника — когти. Положив их в сумку, я возвращаюсь к выходу. Прыгая и используя свои крылья, я хватаюсь за край пещеры, а затем переползаю через край.
Лежа на тёплом песке, я смотрю на клубящуюся черноту над головой. Молочно-белая полоса нашей галактики видна сегодня вечером. Сверкают мерцающие огни, и мне интересно, есть ли там еще какая-то жизнь. Опустошение коснулось не только Тайсса, оно уничтожило всю галактику. Война за эпис обострялась до тех пор, пока от нас не осталось ничего, кроме горстки. Я могу только представить, что на других планетах дела обстояли не лучше, иначе мы бы встретили их в последующие годы.
Лана прибыла из-за пределов нашей галактики. Она прибыла из очень далёкого места.
Настолько, что поколения её народа жили и умирали на корабле, пока они путешествовали в надежде найти новый дом. Каким должен был быть её дом, если они оставили его ради дома, которого никогда не видели?
Нет времени на размышления. Лана уже соскучилась по мне, по крайней мере, я надеюсь. Биджас хочет, чтобы она скучала по мне. Он уверен, что сделал всё правильно, но это не рационально, поэтому я отбрасываю это чувство в сторону. Перебегая пустыню в одиночестве, я смог вернуться в долину без с происшествий. Охранники пропустили меня без особых хлопот, хотя очевидно, что они удивлены, что я возвращаюсь так поздно, после захода солнца.
Проскользнув в нашу комнату, Лана спит на мехах. Она не одевалась для сна и не прикрылась. Должно быть, она заснула, ожидая, пока я войду. Проведя рукой по лицу, меня накрывает тяжесть. Она прекрасна. Её лицо умиротворено во сне. Встав на колени рядом с ней, я убираю волосы с её лица. Она шевелится, её веки распахиваются.
— Астарот? — сонно спрашивает она.
— Да, любовь моя, — говорю я, позволяя правде отразиться в моих словах, прежде чем я об этом думаю.
Она шевелится, потягивается, затем садится. Она несколько раз моргает, глядя на меня, затем ярость искажает её тонкие черты.
— Сукин ты сын! — кричит она. — Как ты мог так исчезнуть? Знаешь, как я волновалась? После того, что ты сделал!
Моё тело принимает горячие удары. Покачав головой, я поднимаю руки вверх.
— Лана, — начинаю я, но не знаю, что сказать.
Она всхлипывает, слёзы текут по её лицу, затем падает обратно, отползая прочь, пока её спина не упирается в стену. Она подтягивает ноги, обхватывая их руками.
— Я думала, ты ушёл, — говорит она, не поднимая глаз.
От резкого удара в грудь у меня перехватывает дыхание. Её беспокойство ощутимо, я не думал об этом. Перейдя в сидячее положение, я смотрю в пол между нами. В нашей комнате не так много места, мы в нескольких футах друг от друга, но такое ощущение, что мы далеко друг от друга. Это моя вина, я создал этот разлом, когда потерял контроль.
— Прости, — говорю я, зная, что этого недостаточно.
Она делает глубокий прерывистый вдох, прежде чем вытереть слёзы с щёк. Когда она смотрит на меня, её глаза и щёки опухают, но она больше не плачет.
— Где ты был?
— Я добыл когти сисмиса, — говорю я, доставая их из сумки. Она недоверчиво смотрит на них.