— Я не самка какого-то инопланетного человека-дракона, — говорит Делайла, щелкая пальцами. — Им лучше подумать об этом снова!
— Они имеют в виду, что мы никогда не выйдем на свободу? — спрашивает Оливия.
Другие женщины говорят друг над другом в растущей панике. Отлично, это не то, чего я хотела. Моя мама Бейли выходит из толпы и встаёт рядом со мной. Другие девушки продолжают подпитывать нарастающую панику друг друга, пока она не засовывает два пальца в рот и не издаёт такой громкий свист, что эхо отдается от каменных стен долины. Молчание падает не только на девушек, но и на всех змаев позади нас.
— Послушайте, — говорит Бейли. — Эти люди были добры к нам, а вы все ведете себя как малые дети. Мы знаем, что эта планета хуже некуда, и наше выживание далеко не гарантировано. Я не говорю, что вам всем нужно выбрать себе пару, но совместная работа улучшает не только наше выживание, но и их.
— Да, но… — говорит Делайла.
— Никаких но, — перебивает её Бейли. — Мы должны признать суровую истину. Лана говорит, что она и другие выжившие живут в том месте, что когда-то было великим городом. Не знаю, как для вас, но это звучит намного лучше, чем место крушения нашего корабля, который мы называем домом.
Было слышно, как девочки бубнили что-то в знак согласия. Все змаи смотрят, их аргументы иссякли.
— Можешь перевести? — спрашивает Астарот.
— Конечно, — говорю я и пересказываю им, что сказала Бейли.
— Мне нравится идея, — говорит Пенелопа. — Мы должны пойти туда. Купол и настоящая комната, которую можно назвать домом? Я всеми руками за.
Кесселин что-то шепчет вождю, который затем трижды постукивает по посоху, привлекая всеобщее внимание.
— Астарот прав, — говорит он.
Клянусь, вы могли бы услышать падение булавки, такая наступила тишина. Я перевожу для людей, говоря тихо, и они кивают, чувствуя торжественность момента. Больше никто ничего не говорит, все просто расходятся. Вскоре, я осталась наедине с Астаротом и Рагнаром.
— Ты добился своего, — ворчит Рагнар, всё ещё расстроенный.
— Я только хочу помочь, — говорит Астарот.
— Посмотрим, — говорит Рагнар, разворачиваясь и уходя.
В одиночестве мы смотрим друг на друга, а затем в моём сердце растекается тепло, а от него, по всему телу. Лёгкий ветерок, дующий сквозь долину, касается моей кожи, вызывая мурашки по коже, когда в моём животе танцуют бабочки. А потом отголосок пустоты с холодом, и, глядя на него, я понимаю, что пора.
— Астарот, — говорю я, задыхаясь, и мой пульс учащается.
— Да? — спрашивает он, глядя мне в глаза.
Я падаю в эти фиолетовые озёра.
— Я люблю тебя, — слова сорвались с моего языка непрошено, содержа больше, чем три простых слова.
Время замирает, мир — это мы вдвоём. Глубокие слова, сказанные в момент голой правды, обнажающие мою душу. Его сильные руки обвивают меня, защищая, поднимая на руки, а затем наши губы сливаются в единое целое. Время возобновляется, когда он закружил меня.
Когда наши губы расходятся, он смеётся. Слёзы текут по моему лицу, когда я обхватываю ногами его талию. Он снова целует меня, его глаза блестят от восторга. Когда мы целуемся, пустота внутри меня заполняется им. Отдалённые аплодисменты вторгаются в наш момент, и я понимаю, что мы не одни. Астарот ставит меня обратно на землю, и я поворачиваюсь и вижу, что мы собрали толпу, включая мою маму.
— Я люблю тебя всем своим нутром, — говорит Астарот, обнимая меня.
— Мама! — восклицаю я, мой голос дрожит от безудержных эмоций.
Она бежит вперёд и обнимает нас.
— Я так рада за вас, — говорит она.
***
— Нервничаешь? — спрашивает мама.
— Разве так и не должно быть? — спрашиваю я, смеясь, чтобы не взорваться от волнения.
— Выглядишь потрясающе! — восклицает Пенелопа.
— Правда. — Здесь нет зеркал, из-за чего трудно увидеть свой внешний вид.
— Я тебе уже говорила, — говорит мама.
— Знаю, но ты предвзята, — ухмыляюсь я.
На мне тонко сшитое, изысканно нежное платье из выбеленной кожи. Араун предоставил материалы, а Астрид, по-видимому, действительно хороша в шитье. У них как-то вышло прекрасное платье. Оливия нашла что-то вроде древесного угля и использовала его, чтобы подвести мне глаза, это лучшее, что у нас было.
Сегодня я соединюсь с Астаротом.
Я никогда не слышала об этой церемонии, но вождь настоял, чтобы он провел её до того, как мы уйдем. Он сам хочет удостоится такой чести, сказал он. Это способ поблагодарить нас за то, что мы пришли в трудную минуту.