Дрен закашлялся.
— Хрен знает. Он потерял много крови. — Ему было больно видеть старика в таком состоянии. Он не мог не чувствовать, что для Джакса было бы лучше, если бы он не выжил.
— Я не могу поверить, что он пытался отрезать себе руку.
Дрен не знал, что сказать, поэтому вместо этого он притянул ее к себе, крепко обнял, как будто она была единственным, что удерживало его в этом безумном мире. Старик сошел с ума, когда говорил Дрену держаться за него.
Одна из ханранов, женщина по имени Креза, окликнула его:
— Мы закончили.
— Хорошо, — сказал Дрен. — Дай нам минутку. — Он отпустил Эндж и отступил назад, чтобы увидеть ее лицо, вникая во все детали: веснушки на носу, то, как выпячена ее нижняя губа, ее большие, распахнутые глаза. — Я не хочу, чтобы ты шла со мной. Я хочу, чтобы ты осталась здесь и затаилась.
— Да пошел ты. Почему? — Она нахмурила брови.
— Найди Хару и Гаро. Оставь их у меня дома. Чтобы их никто не видел. Держитесь подальше от Плачущих Людей. — Дрен перевел дыхание. — Я не хочу, чтобы эти отморозки схватили кого-нибудь из вас. Не сейчас.
— Но я нужна тебе, Дрен, — сказала Эндж. — Я нужна тебе.
— Остальным ты тоже нужна, — сказал он. — Я не смогу сосредоточиться там, наверху, если ты будешь со мной, и я буду гадать, все ли с ними в порядке. Нас осталось не так много, и я не хочу больше никого терять. Особенно тебя.
— А как насчет тебя?
Дрен мотнул головой в сторону ханранов:
— Со мной лучшие, очевидно.
Эндж не рассмеялась:
— Ты пережил столько же, сколько и старик.
— Не волнуйся. Я не собираюсь отрезать себе руку. Эгрилы у меня отняли достаточно.
— И ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы сделать это? Не так давно ты потерял сознание на мне.
Дрен снова притянул ее к себе, чтобы она не могла видеть его лица:
— Я в порядке.
— Останься в живых.
— Я сделаю все, что в моих силах. — Затем они поцеловались, глубоко и жадно, Дрен был полон страха, что ему больше никогда не удастся ее поцеловать.
— Кхм, — сказала Креза.
Дрен и Эндж отстранились друг от друга, их щеки вспыхнули.
— Береги себя, — сказал он.
— Я сделаю все, что в моих силах. — Они оба рассмеялись, чтобы скрыть свой страх.
Дрен направился к фургону, всю дорогу оглядываясь на Эндж. Он знал, что должен ее оставить, но, одновременно, боялся ее оставлять. Что он сделал? Бросил своих людей, чтобы пойти сражаться вместе с ханранами, особенно сейчас, когда он болен? И еще в горах, не меньше. Ему там не место.
Каждая частичка его хотела повернуть назад и забыть весь этот безумный план, но теперь он был хорошим солдатом. Он выполнял приказы. Поступал правильно. И это была всего лишь простуда.
Он забрался в повозку рядом с Крезой. Остальные были верхом, но Дрен понятия не имел, что делать с одним из этих зверей. Уличный пацаны вроде него не учились ездить верхом — от лошадей мало толку, когда надо бегать по крышам.
— Ты закончил прощаться? — с ухмылкой спросила Креза.
— Ага, — сказал Дрен, бросив на нее ответный взгляд.
— Хорошо. — Креза щелкнула поводьями, и лошади тронулись с места.
— Оставайся в живых, тупой ублюдок, — крикнула Эндж, когда они проезжали мимо.
— Я думаю, она в тебя влюблена, — сказала Креза.
— Надеюсь, — пробормотал Дрен, скорее самому себе, чем Крезе. Он опустился на сиденье и поплотнее запахнул пальто.
Потребовалось некоторое время, чтобы добраться до главных городских ворот и того, что осталось от городской стены. В ней было больше, чем несколько зияющих дыр, но, при необходимости, она выполнит свою работу. У Хасана были люди, которые работали над ремонтом день и ночь, приводя ее в порядок, и не было недостатка в камне и кирпиче, чтобы заделать щели.
Ханраны помахали им, когда они проезжали через ворота. Оттуда они прокатились под аркой в туннель, где Дрен впервые увидел дорогу, уходящую вдаль. Дорогу, по которой он никогда раньше не ездил. Еще минута, и они оказались снаружи и стали пересекать полоску суши, соединявшую Киесун с материком. По какой-то причине он чувствовал, что момент должен был быть более трудным — больше походить на событие, — но не стал. У него защемило внутри, как тогда, когда он расстался с Эндж, но это было все. Он повернулся на своем сиденье, когда Киесун оказался позади них. Он никогда не видел город под таким углом. Каким-то образом Киесун казался меньше и больше не был для него целым миром.
— Что не так? — спросила Креза. — Ты что-то забыл или уже мечтаешь о своей девушке?
— Не-а, — сказал Дрен. — Я просто… Я никогда раньше не покидал город.
— Что? Типа, никогда? — Она посмотрела на него, приподняв бровь.
— Я провел всю свою жизнь в этом месте. Ну, я выходил в море со своим отцом и все такое, работал на его лодке, но кроме этого? — Он сплюнул за борт фургона. — Никогда не видел в этом смысла.