Креза облизнула губы. Она была на добрых десять лет старше Дрена, с волосами, заплетенными сзади в косички, и телом, которое выглядело так, словно она привыкла драться:
— Это хороший город, я признаю это, но он точно не лучший из всех, что есть. Особенно сейчас.
— Не то чтобы я не хотел путешествовать. Просто… Не знаю… Я был ребенком и жил со своими родителями до того, как все это случилось. Я делал то, что они мне говорили. По крайней мере, большую часть времени. Они никогда не покидали город, поэтому и я никогда не покидал город.
Креза пристально посмотрела на него:
— Сколько тебе лет?
— На прошлой неделе мне исполнилось шестнадцать.
— Черт возьми, парень. Я и не подозревала. — Креза потерла подбородок. — Ты быстро повзрослел.
— Особого выбора у нас не было.
— Вот в какие времена мы живем, а?
— Ага.
— Твои родители?..
Он пожал плечами:
— Мертвы. Как и все остальные.
— Мне жаль.
— Вот такие у нас времена, как ты говоришь.
Креза покрутила головой, словно разрабатывала шею:
— У меня был брат ненамного старше тебя. Он умер. Это была чертовски бессмысленная смерть на бессмысленной войне, и это все еще причиняет боль. Я все еще злюсь из-за этого и хочу убить виновных. Просто потому, что подобное дерьмо случается постоянно, это не значит, что все в порядке.
Дрен кивнул:
— Мне кажется, что с тех пор, как они умерли, я проводил каждый день в гневе. И гнев заставлял меня делать глупости.
Креза посмотрела ему в глаза:
— Месть правильному человеку никогда не бывает глупой.
— Это не то, что сказал мне Джакс.
Она фыркнула:
— Это потому, что ты хочешь отомстить всему гребаному миру. Большая разница.
В ее словах было что-то... что-то, что Дрену не понравилось, он был уверен.
— Я не имел в виду... — На него напал приступ кашля, забрав дыхание и слова, сотрясая грудь.
— Ты выглядишь неважно, — сказала Креза, очень мягко оценивая этот гребаный год.
Дрен фыркнул:
— Простуда.
— Да ну? Или ты слишком много времени проводишь со своими бомбами? — Креза рассмеялась.
Холодок пробежал по его телу. Он слишком хорошо знал, что делали бомбы, как они заставляли его друзей выкашливать кишки, затем писаться в штаны, прежде чем умереть каким-нибудь сморщенным уродом.
Дрен глотнул воды, чтобы унять зуд в горле. Зуд, который никак не проходил. Блядь. Это не шары, так? Или?..
Фургон с грохотом покатил дальше, следуя за четырьмя всадниками. Земля начала подниматься, когда дорога пошла карабкаться в горы.
— Ты была шулка? — спросил Дрен, пытаясь думать о чем-то другом, кроме того, как плохо он себя чувствовал и что это могло означать. Он протер глаза, плотнее запахнул пальто. Прошло слишком много времени с тех пор, как он хоть как-то спал. Еще одна причина, по которой ему следовало остаться. Еще одна причина, по которой он был болен.
— Да, — сказала Креза. — Мы все были. — Она махнула на остальных четверых. — Мы были в Гандане с генералом, когда вторглись эти ублюдки.
— На что это было похоже?
— Ты был в Киесуне, когда они пришли, верно?
— Ага.
— И ты не знал, что происходит или как ты собираешься выживать от одной минуты до следующей?
— Понятия не имел. В один момент Черепов там не было, а в следующий они были повсюду, убивая всех.
— Тогда ты знаешь, каково нам было в Гандане. За исключением того, что мы должны были быть лучшей армией в мире, а они прошли сквозь нас так, словно мы никогда раньше не брали в руки меч.
— Как тебе удалось сбежать?
Креза наклонилась и задрала рубашку, демонстрируя шрам в форме звезды посередине живота.
— Бомба взорвалась примерно в пяти футах от меня. Я была бы мертва, если бы не какой-то несчастный ублюдок, который принял на себя весь удар. Один осколок прошел прямо сквозь него и попал в меня. Это было последнее, что я помнила, прежде чем Силка нашла меня все еще дышащую и вытащила из груды трупов.
— Блядь.
— Еще один способ это выразить. Мы не могли сравниться с эгрилами, с их магией, монстрами и бомбами. Я до сих пор поражена, что мы продержались так долго.
Дрен посмотрел на гору вдалеке:
— Они не непобедимы, сама знаешь. Даже монстры умирают.
— Да. Хасан сказал мне, что ты сам убил немало. Настоящий маленький убийца.
Несколько дней назад, услышав эти слова, Дрен почувствовал бы себя польщенным. Сейчас все было по-другому. Впервые, насколько он помнил, ему стало страшно:
— Я внес свой кусочек.
— Это все, что должен сделать каждый. Вот почему мы в фургоне, едем на верную смерть. Чтобы исполнить свой долг.