Она с трудом брела по улице, стараясь не думать о том, что будет дальше. Все, что ей нужно было сделать, это забрать сына и мать и пережить эту ночь. Больше ничего не имело значения. Завтрашний день сможет позаботиться о себе сам.
Затем она увидела дом, то самое безопасное убежище для ее мальчика. И оно было в огне.
— Нет. — Бесполезное слово. На этот раз не крик, а шепот, когда вся ее надежда исчезла на ветру. — Нет.
Она снова стояла на коленях, плача, ее сердце умирало, а вокруг бушевал огонь, разрушая ее мир.
Ро ушел. Ма ушла. После всего, что она сделала. Милостивые Боги, после всех людей, которых она убила. Все ради его безопасности, чтобы дать будущее своему сыну. Все напрасно.
Полными слез глазами она смотрела, как горит здание. Все было кончено. У нее ничего не осталось.
Она чувствовала усиливающийся жар, его прикосновение к коже, жжение. Она закашлялась от дыма, когда он закружился вокруг нее, его горькая вонь наполнила ее нос, защипала глаза. Искры пролетали мимо ее лица, ища новые предметы, на которые можно было бы претендовать. Они найдут их достаточно скоро. Пусть они заберут ее жизнь вместе со всем остальным. Большее она не заслужила. Она будет с Ро, Росси и даже с Ма.
— Эй! — крикнул мужчина. — Встань. Отойди. — Группа людей приближалась к ней. Они несли других, слишком раненых, слишком обожженных, чтобы передвигаться самостоятельно, их лица почернели от дыма, одежда перепачкана сажей. — Следуй за нами.
Яс просто смотрела на них, слишком уставшая, чтобы двигаться, слишком разбитая даже для того, чтобы хотеть этого. Возможно, она покачала головой. Нет. Опять это слово.
Один из мужчин отделился от группы и подбежал к ней.
— Ты ранена? — Его руки исследовали ее, нащупывая раны, но не находя ни одной. Как он мог? Все, что у нее было, находилось внутри, в сердце и душе. — Ты ранена?
— Мой мальчик мертв.
— Мне жаль. — Он подхватил ее под мышки и поднял на ноги, но Яс снова упала. — Ты должна мне помочь, — сказал он, хватая ее во второй раз, крепче, чем раньше. Он хмыкнул, поднимаясь, затем обнял ее за плечи и переместил свою руку ей на талию. — Не умирай сегодня ночью. Твой мальчик этого бы не хотел.
Он почти понес ее вслед за остальными, Яс двигалась вместе с ним, не думая, не заботясь, ноги двигались сами по себе. Мужчина отвел ее подальше от огня. Подальше от Ро. Он говорил всю дорогу, пытаясь ободрить ее, заставить ее разум снова работать, но ничто из этого не имело для нее смысла. Просто слова. Они ничего не значили. Ничем не могли ей помочь. И уж точно не могли вернуть Ро.
Тем не менее, он не сдался, не оставил ее умирать, как она хотела. Он нес ее, улица за улицей, ему помогали друзья, когда Яс становилась для него невыносима тяжела.
Вдали от огня стало холоднее. Пепел падал вокруг них, как снег, покрывая улицы, обломки и мертвых. Они все еще двигались, их группа росла по мере того, как к ним стекалось все больше выживших. Молодые, старые, семьи — все шли с ними, держась вместе, пытаясь цепляться за надежды и молитвы друг друга.
К концу казалось, что полгорода плетется рядом с ними. И когда они, наконец, остановились в районе, свободном от огня, Яс огляделась и чуть не заплакала снова.
Они были у треклятого Дома Совета. Там, где все началось. На рыночной площади с остальными потерянными душами города.
Гребаное ужасное здание возвышалось над ними, обгоревшее и черное, с разбитыми окнами, смотрящими на них сверху вниз, каким-то образом еще стоящее, словно говорящее о том, что ничто не может его разрушить.
Остальной части площади не так повезло. На террасах были провалы, где остались только остовы зданий, выступающие то в одну, то в другую сторону, обугленные и дымящиеся — гореть больше было нечему. Там, где дома рухнули, лежали груды щебня, покрытые белым слоем падающего пепла.
И на площади собралось больше людей, чем Яс видела в одном месте за долгое время. Если бы кто-нибудь сказал ей, что они последние из живущих в Киесуне, она бы им поверила.
А эти кошмарные звуки? Плач, просьбы, мольбы о пощаде, рыдания, молитвы, вопли, которые эхом разносились по всему городу? Вот откуда они все исходили. От собравшихся здесь людей — потерянных, отчаявшихся, бездомных, обиженных и умирающих. Теперь это был Киесун.
Мужчина, который помог ей, затерялся в толпе, поэтому Яс отошла в сторону, направляясь к углу, где она ждала неделю назад, пытаясь набраться смелости пойти и поработать на Черепа. Она покачала головой. Неделя. Неделя для того, чтобы все пошло наперекосяк.