Дрен кашлянул:
— Который час?
— Перевалило за полдень, но ненамного. До темноты осталось часов шесть или около того.
— Мы уже давно должны были быть снаружи, — сказал Гаро.
Дрен поставил свою миску. Его желудок уже жаловался на еду:
— Мы идем, но остаемся осторожными. Важно, чтобы мы втроем вернулись, лады?
Они оба кивнули.
— Никому не доверяйте, — продолжал Дрен. — Если мы столкнемся с кем-нибудь из джиан и почувствуем себя неловко, либо уходим, либо их убиваем. Делаем то, что обеспечит нашу безопасность. Мы не знаем, кто работает на Плачущих Людей или кто затаил обиду. Усекли?
— Не хочешь рассказать нам, что с тобой случилось прошлой ночью? — спросила Эндж.
— Я повернулся спиной не к тому человеку, — сказал Дрен. — Вот и все. — Он встал, проверил свой меч и ножи, кашлянул. — Давайте приступим к работе.
— Ты готов к ней, Дрен?
Он посмотрел на Эндж, увидел беспокойство в ее глазах, и ему это не понравилось. Он вытянул шею и расправил плечи, как будто это могло что-то изменить:
— Я в порядке. Это просто простуда.
— Ты бы сказал мне, если бы это было плохо, так?
— Конечно, — солгал Дрен.
Они нашли шахту, которая вывела их наверх, недалеко от того места, где раньше была таверна старика Хэстера. Дрен позволил остальным идти впереди. Ему требовалось все, что у него было, чтобы не отставать. И теперь в животе у него урчало, вдобавок к боли в легких. Некоторые из его знакомых детей, которые заболели от бомб, в конечном итоге потеряли контроль над своим кишечником, и он не хотел такого унижения. Это пугало его больше, чем смерть.
На земле они держались низко, двигаясь через разрушенные здания, а не по улице. Над головой летало слишком много Дайджаку, и кто знает, где Черепа появятся в следующий раз.
Дрен был совсем плох, его кашель усиливался. Комок в горле, казалось, душил его, и ему приходилось постоянно кашлять, чтобы от него избавиться.
Эндж и Гаро продолжали оглядываться на него, и, в конце концов, Эндж указала на дыру в стене, которая все еще стояла:
— Сюда.
Они оказались посреди разрушенной кухни. По крайней мере, три из четырех стен были еще целы, так что им было где передохнуть. Эндж и Гаро заняли позиции у окон, чтобы следить за улицей, в то время как Дрен упал на колени, откашливаясь. Он отхлебнул из бурдюка с водой, но это, черт возьми, ничего не изменило. Милостивые Боги, сильные спазмы желудка, он чувствовал себя так, словно вот-вот обосрется.
— Я... извини, — прохрипел он, а затем снова закашлялся.
— Мы отведем тебя наверх, — сказала Эндж. — Дадим тебе возможность... — Ее слова затихли. Даже она не знала, что сказать о его состоянии.
Друзья Дрена помогли ему подняться на ноги и повели вверх по лестнице, под ногами хрустели осколки стекла и щебень. На первом этаже они обнаружили дыру, ведущую в соседний дом. На земле лежал мертвый мужчина, половина его тела отсутствовала из-за взрыва бомбы, которая выбила его окно. Возвышение и отсутствующая стена давали им лучший обзор улицы. Эгрилов не было видно... пока.
Они двинулись дальше, не торопясь, стараясь не делать ничего, что могло бы их выдать. Они добрались до верхнего этажа и обнаружили, что большая его часть цела. В результате пожара обрушилась часть крыши, но все остальное было настолько хорошо, насколько можно было ожидать. Там даже была кровать, на которую мог лечь Дрен.
— Выпей еще воды, — сказала Эндж. — Ты весь горишь.
— Что с ним такое? — спросил Гаро, как будто Дрен не слышал.
— У него жар, — сказала Эндж. — Вот и все.
— Тогда почему у него по всему подбородку кровь? — возразил Гаро. — Он, блядь, умирает.
Дрен попытался выпить еще воды, но его руки так сильно дрожали, что он пролил больше, чем смог проглотить. В конце концов Эндж пришлось помочь ему, держа стакан, словно он был ребенком. Когда все было закончено, он откинулся на кровать, схватившись за живот и кашляя. Постоянно кашляя, пытаясь избавиться от этого комка. Но как бы Дрен ни старался, комок оставался там, где был, и душил его.
— Черт, — сказал Гаро. Он стоял у дыры в крыше и смотрел вниз. — На улице Черепа.
— Блядь, — сказала Эндж. Она подошла к Гаро, чтобы убедиться самой. — Два отряда красных ублюдков.
Гаро выглядел ошеломленным:
— Слишком много, чтобы сражаться.
Это было плохо. Если эгрилы услышат кашель Дрена, им конец. Если это произойдет, им придется взорвать себя — это лучше, чем попасть в плен. И он не хотел, чтобы Эндж умерла.
Дрен сглотнул, изо всех сил стараясь молчать, но максимум, что ему удалось, — это несколько секунд, прежде чем кашель вернулся, еще сильнее, чем раньше.
— Заткни его, — прошипел Гаро. — Они, блядь, его услышат.