Она сняла шлем, отложила щит и копье в сторону и использовала свою магию, чтобы соорудить погребальный костер. Каждый кусок дерева хранил воспоминание: стол, за которым они ели; каркас ее кровати; книжные полки Анамы; потолочная балка в гостиной; половицы на веранде. Она приносила все новые и новые куски, позволяя слезам литься по мере того, как она помещала на костер еще одну часть своей прежней жизни. В некотором смысле это было уместно — попрощаться со своим домом так же, как она попрощалась со своими матерями, мудрой Анамой и прекрасной Майзой. В конце концов, пути назад не было.
Солнце садилось, когда она закончила, и она отнесла двух женщин к погребальному костру. Она подумала о том, чтобы дождаться возвращения Тиннстры, прежде чем поджечь его, но почему-то ей показалось неправильным ждать.
— Касри.
Огонь вспыхнул в центре погребального костра, пронесся по деревянному сооружению, пылая ярко и обжигающе жарко.
Огонь быстро поглотил Анаму и Майзу, языки пламени заплясали на их одежде, а боль в сердце Зорики выросла. Она не могла вспомнить своих настоящих родителей. Совсем. Но три женщины заботились о ней столько, сколько она себя помнила. Да, они сводили ее с ума и всегда говорили ей, что делать, но она никогда не сомневалась в их любви. Не только потому, что она была их великой надеждой, королевой или чем-то в этом роде — она знала, что они любили ее только по той причине, что она была их ребенком. О большем Зорика и мечтать не могла.
И теперь снова были только она и Тиннстра. Как в самом начале. Тиннстра со всей своей яростью, которая убила бы самого Кейджа, если бы это означало безопасность Зорики.
Она улыбнулась, вытирая слезы, пока костер разгорался все сильнее. Они вдвоем спасут мир. Надежда и ярость. Она могла представить реакцию Анамы на это: покачивание головой, поджатые губы. Зато Майза кивнула бы удовлетворенно — два ее воина отправлялись на войну.
— Мы заставим вас обеих гордиться нами, — сказала она огню. — Покойтесь с миром в царстве Синь. Вы заслужили свой покой.
Она оставила костер гореть и вернулась к воротам. Аасгод очнулся и сел, прислонившись спиной к стене. Кровь вокруг его носа запеклась над сильно распухшей губой.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
— А как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Я пришел помочь, а меня избили до потери сознания за чужие неприятности. Развяжи меня, пока эта сумасшедшая не вернулась.
— Тиннстра сказала мне не развязывать тебя. — Зорика подавила желание улыбнуться. Этот Аасгод был совсем не похож на того, о котором она слышала удивительные рассказы. Она не могла себе представить, чтобы стоявший перед ней человек влиял на королей одним шепотом. Она, конечно, не станет его слушать.
— Она сумасшедшая. Я не хочу быть здесь, когда она вернется. Давай, развяжи меня.
— Нет.
— Она убьет меня, если ты меня не отпустишь. Ты этого хочешь?
— Если бы она хотела твоей смерти, ты был бы уже мертв.
— Ты этого не знаешь! Ты понятия не имеешь, на что она способна. — Аасгод извивался и боролся со своими путами, но сумел только упасть на бок. — Черт возьми.
Зорика толкнула его в вертикальное положение:
— Постарайся расслабиться. Она скоро вернется, и тогда мы уйдем с твоего пути. — Она замолчала. Теперь, вблизи, она могла разглядеть что-то от человека, которого наполовину помнила, когда тени в ее памяти сдвигались. — Послушай, однажды ты спас мне жизнь — или еще спасешь, — так что поверь мне, когда я говорю, что не позволю ей причинить тебе вред.
— Тогда развяжи меня!
Они оба услышали ржание лошади прежде, чем Зорика смогла снова ему отказать. Вместо этого она улыбнулась и пожала плечами.
— Она вернулась.
Зорика встала, подобрала свой щит и копье, и пристроила шлем на сгибе руки. Лошадь остановилась с другой стороны дома, затем она услышала шлепок, и лошадь снова сорвалась с места, ускакав прочь.
Тиннстра вошла в сад с большой сумкой через плечо и маленькой лопаткой в одной руке:
— Ты готова идти?
Зорика кивнула.
— Хорошо, — сказала Тиннстра. — Мне осталось сделать еще кое-что напоследок.
— Что в сумке? — спросил Аасгод.
Тиннстра проигнорировала его и отошла в дальний конец сада, где начала копать.
— Пожалуйста, Зорика, — прошептал Аасгод. — Ты должна меня освободить. Тиннстра невменяема. Кто знает, что она сделает?
— Я собираюсь выиграть Секановари, — ответила Тиннстра, прежде чем Зорика успела ответить. Она наклонилась и вытащила из земли деревянную коробку. Из нее она достала кожаный футляр для карт и книгу. Она положила и то, и другое в сумку.
— Что это? — спросил Аасгод, когда она вернулась, в его глазах был страх.