Он получил ответные кивки, но ни один из них не выглядел слишком убежденным.
— Если мы сделаем это, и сделаем правильно, нам поставят статуи, как только все это дерьмо закончится. Нам больше никогда не придется покупать выпивку или возвращаться домой в одиночестве до конца наших дней. Ну, кроме Максиса. Слава не сделает его красивее.
Стражники захихикали. Даже Максис.
— Пошли. Время замочить ручки.
Он повел их вокруг задней части дома. На этот раз перелезть через стену было легче, потому что кто-то подставил ему руки. Визг стал громче, бил по ушам, но и это им помогло. Не было необходимости вести себя тихо, не при таком грохоте. Он мог взорвать стену, и Черепа бы этого не услышали. И Раласис знал, что издавало этот шум. Он слышал достаточно историй о вторжениях Эгрила. Тонин открыл врата. Вот как ублюдки проникали внутрь. Он хотел смерти Косы, но убийство Тонин также стояло довольно высоко в его списке дел.
Они двинулись через сад, привлеченные ярким светом возле дома, сердцевины этого безбожного крика. Сам воздух горел от того, что делали эгрилы. Его люди рассредоточились, прячась в кустах и за деревьями, но его дюжина казалась ничтожно-малой по сравнению с эгрилами. Все больше и больше их появлялось из этой проклятой дыры.
Затем он заметил Тонин. Мужчина — или он думал, что это был мужчина — одетый в лохмотья, с прозрачной кожей, лысый. Он взмахивал руками, как дирижер с оркестром, и стоял спиной к Раласису. Не могло быть лучшей мишени.
— Дай мне свое копье, — прошипел он Максису.
Тот отдал без колебаний. Вероятно довольный, что не его попросили бросить эту чертову штуку. Если бы Раласис был каким-нибудь офицером, он бы приказал Максису попробовать это, прежде чем пытаться самому, но он был слишком туп, чтобы это делать. Он никогда не подвергал риску жизнь другого человека, если сначала мог рискнуть своей. Именно из-за этого его однажды убьют — но, будем надеяться, не сегодня.
Он пополз вперед, потными руками сжимая рукоятку копья, оценивая его вес и балансировку. Он старался не считать, сколько Черепов было в саду вместе с Тонин. Только дурак бы не понял, насколько плохи его шансы против них, но он ничего не мог с собой поделать.
Их было по меньшей мере тридцать. Тридцать против тринадцати. Действительно, дерьмовые шансы, и спрятаться будет некуда, как только Раласис метнет копье.
А если он промахнется? Да помогут ему боги.
Он подобрался так близко, как только осмелился, встал, прицелился. Кто-то что-то крикнул. Раласис не понял ни слова, но догадался, что его заметили. Тогда нельзя терять времени. Он метнул копье. Сильно. Быстро.
Он угодил Тонин прямо в спину, и, через долю секунды, врата захлопнулись. Ужасный визг смолк вместе с ними.
И все Черепа повернулись к нему.
— Привет, беда, мой старый друг, — прошептал он, вытаскивая меч. Почему он не нашел подходящих доспехов, прежде чем броситься сюда?
— В атаку! — закричал он и побежал навстречу врагу, молясь, чтобы его люди выполнили приказ. Молясь, чтобы он не погиб, совершив какую-нибудь глупость, как всегда говорил его отец.
70
Тиннстра
Лейсо
— Айтас.
Зорика произнесла это слово, и мир разлетелся на части. Тиннстра думала, что испытала смертную боль, когда впервые прошла через врата, но это было хуже. Намного хуже. Ей показалось, что ее разрывают на части. Это была смерть. Она стала тенями, затерявшимися в ослепительном, ярко горящем свете.
Это длилось вечность. Это длилось секунду. Она видела, что Боги наблюдают. Она была одинока в своей боли. Рождение. Смерть. Все. Ничего. Она потянулась без помощи рук. Магия поглотила ее, разорвала на части, раздавила, убила.
А потом это прекратилось. Боль, свет, огонь — все исчезло. Они вернулись в комнату — Тиннстра, Аасгод и Зорика. Живые и дышащие. В одной руке у нее был меч, в другой — топор, желудок полон желчи.
И они были окружены Черепами.
Шестеро, глаза выпучены от удивления за этими дурацкими масками. Они ожидали, что появятся Избранные. Не джиане.
Зорика стояла на коленях, ее рвало. Аасгод шатался, все еще связанный, все еще совершенно бесполезный. Проблема была в том, что Тиннстра была не в лучшем состоянии.
Рвота подступила к горлу, но она заставила себя ее проглотить. На трясущихся ногах она атаковала, игнорируя дрожь в теле, преодолевая слабость силой воли.
Она обрушила свой топор на голову первого Черепа, разбив его шлем и разрубив голову от макушки до подбородка. Второму вонзила меч в сердце, пробив броню эгрила рукой с мускулами, напоенными водой Чикара.