— Я не могу дышать, — крикнул какой-то старик.
— И никто другой не может.
— Мне нужна вода.
Жалобы продолжались и продолжались, распространяясь по камере и подхваченные другими, образуя жалобный хор. Все это было пустой тратой воздуха. Не было ни помощи, ни облегчения. Был только один выход, и он вел прямо в Великую Тьму.
Теперь ты понимаешь, сказал Монсута. Теперь ты веришь.
77
Дрен
Киесун
Они несли Дрена на носилках по канализации вместе с первой партией беженцев, покидавших город. Было темно, тесно и адски воняло, но ни у кого не было факела, и только шепотом передавались указания по цепочке. Наверху, в Киесуне, продолжалась битва за улицы. Взрывы грохотали в скалах, как отдаленный гром, и все они знали, что город скоро будет потерян.
Ханраны потратили бо́льшую часть вечера, разделяя всех на группы по двадцать человек. В идеальном мире они бы отправляли людей еще меньшими группами, но на это просто не было времени. Им всем оставалось надеяться, что внимание Черепов сосредоточено на городе, а не на той миле побережья, где канализация имела стоки в море.
— Это неправильно, — в тысячный раз проворчал Гаро.
Эндж ничего не сказала. Ни упрека, ни согласия, ничего. Ее молчание ранило Дрена больше, чем стоны Гаро.
Дрен тоже ничего не сказал. Ему нечего было предложить в свое оправдание. Гаро был прав — это было неправильно. Но что было, то и было. Вместо этого он закашлялся.
Дрен не мог бы пасть еще ниже с тех времен, когда он еще мог носиться по крышам стремительней гончих Киесуна. Сейчас было трудно даже представить себе то чувство непобедимости, учитывая тяжесть погибших на его плечах и боль в каждой клеточке его тела. Он был просто ребенком, который думал, что он — нечто большее. Теперь он знал, что это не так. Он умирал.
Двое ханранов шли впереди. Не было никого, кого знал бы Дрен, и, наверно, не было никого, кто бы его знал. Они были хороши в своем деле, быстро и эффективно перемещая группу по туннелям. Они никому не позволяли нести что-либо, кроме оружия. Ни еды, ни воды, и уж точно никаких вещей. Единственное, что они несли, был Дрен.
План состоял в том, чтобы двигаться быстро и бесшумно. В горных пещерах их ждали припасы, и все они могли продержаться несколько часов без еды и воды. Последние шесть месяцев научили этому всех и каждого.
Туннель начал спускаться, и Дрен услышал впереди шум моря. Холод тоже их нашел, и чертовски быстро стало чертовски холодно. Вода поднималась, дюйм за дюймом взбираясь по их ногам выше ботинок, пропитывая брюки, замораживая кожу. Несколько человек закричали, но их быстро утихомирили. Они не могли позволить себе издавать ни звука так близко к выходу. Вскоре Дрен полностью промок, но, по крайней мере, это уменьшило его жар. Затем все остановились, и Дрен увидел впереди отверстие канализации и плещущиеся волны, освещенные щепоткой луны над головой.
Ханраны не торопились убирать решетки, закрывавшие выход. Один нырнул, исчез, и все ждали, затаив дыхание, пока он не вернется, чтобы помахать им рукой. На берегу было чисто.
Другой ханран остался у выхода, похлопывая всех по спине, когда они проходили мимо:
— Продолжайте двигаться, направляйтесь к заливу Раскан. Увидите Череп, падайте на землю. Молчите.
Они вывалились за пределы туннеля, и звуки битвы обрушились на Дрена со всей своей яростью, хотя он не мог не оглянуться на свой город — снова горящий, ночное небо озарено огнем от бомб Дайджаку. Городских стен почти не осталось.
Беженцы побрели по пляжу, окрашенному в кроваво-красный цвет отблесками пожаров. Пройдя две мили, они повернули вглубь страны, поднимаясь по тропинке на вершину утеса. Замерзшие, мокрые и несчастные все до единого.
Дрен бросил взгляд назад и увидел, что на пляже уже была другая группа, идущая по их следам. К тому времени, как наступит утро, там будет тропинка, по которой слепой сможет пройти туда, откуда они сбежали.
Эндж посмотрела на него сверху вниз:
— Что случилось?
Дрен указал:
— Следующая группа... идет по нашим следам… К тому времени, как последние покинут Киесун... там будет дорога, по которой... Черепа смогут последовать за нами.
— Ага, мы знаем. — Один из мужчин, несших его, кивнул в сторону гор. — Пусть они следуют. Следы исчезнут, как только мы туда доберемся. Черепа могут бродить по горным тропам несколько дней и все равно никогда нас не найдут.
— О.
Ханраны устроили привал у подножия горы, где между песком и камнями пробивалась высокая трава:
— Мы отдохнем здесь. Пять минут. Отдышитесь. Подъем трудный.