Затем карета замедлила ход, и Тиннстра увидела, что лежит впереди.
На пустыре раскинулась тюрьма. По обе стороны от ворот стояли две башни, а стены — высотой в двадцать футов — уходили в обе стороны. Она попыталась разглядеть, есть ли на стенах стражники, но когда подняла глаза, солнце стало бить прямо в глаза.
Клянусь Четырьмя Богами, пожалуйста, нет. Мы через слишком многое прошли, чтобы оказаться в тюрьме.
Опускная решетка со стоном ожила, когда цепи, нуждающиеся в смазке, подняли ворота. Карета въехала в сторожку у ворот, и мир на блаженный миг погрузился во тьму и прохладу, прежде чем снова взошло солнце, более жаркое, чем когда-либо.
Затем фургон остановился. Кавалерия спешилась и окружила карету, к ней присоединились охранники из тюрьмы. Страх скрутил желудок Тиннстры. Теперь уже нельзя было скрыть, что они в опасности, и не нужно было притворяться, что их ждет убежище.
Солдат с фиолетовой лентой открыл дверь:
— Теперь вы можете выйти.
Тиннстра не двинулась с места:
— Где мы?
Солдат оглянулся через плечо, как будто хотел убедиться сам:
— За́мок Ито.
— Нам сказали, что мы идем во дворец. К королю. К дяде Зорики.
— Сюда забирают всех беженцев. — Мужчина отступил от двери. — Пожалуйста, выходите. Я не хочу вас принуждать.
— Мы не беженцы.
— Вы бежали из своей страны. Вы не мейгорцы, независимо от того, насколько хорошо вы говорите на нашем языке. Вы беженцы.
— Эта девочка — племянница короля. Тиан Коса велел вам отвести нас во дворец.
— Я получил другой приказ.
Тиннстра уставилась на него через окно. Спорить было бессмысленно, никакие слова не могли изменить того, что должно было произойти. Из кареты у нее не было возможности сбежать. Снаружи ее ждала дюжина кавалеристов и стражников, все в доспехах и с оружием, полные решимости помешать ей уйти. У нее ничего не было. Ей нужно только защитить девочку:
— Хорошо, мы выйдем.
Она повернулась к Зорике:
— Я знаю, что всегда прошу тебя об этом, но мне нужно, чтобы ты снова была храброй, любовь моя.
— Где мы? — спросила девочка, ее губы дрожали.
— Это тюрьма. Но если бы они собирались причинить нам вред, они бы уже это сделали. Мы пройдем через это, как и через любое другое испытание. Поверь мне, хорошо?
Зорика кивнула, снова изо всех сил стараясь быть храброй.
— Хорошо. Следуй за мной.
Тиннстра выбралась из кареты, и ей пришлось прикрыть глаза от яркого солнца. Они были во внутреннем дворе, слева от нее были главные ворота, а справа — приземистое уродливое здание. По стенам расхаживали стражники, вооруженные копьями и мечами.
Она протянула руку назад, помогла Зорике выйти из кареты и взяла ее на ручки, пытаясь хоть как-то защитить ее от того ужаса, который их ожидал.
Охранник шагнул вперед и схватил Зорику за руку:
— Опусти ребенка на землю.
— Нет, — сказала Тиннстра, отталкивая стражника.
Копье появилось в дюйме от ее глаз:
— Отойди, или мы тебя убьем.
Тиннстра отбросила копье в сторону. Будь она проклята, если позволит кому-либо забрать королеву:
— Здесь произошла ошибка, которую нужно исправить. Кто здесь главный?
Что-то сильно ударило ее по затылку, и она тяжело упала, уронив Зорику. Охранники быстро подошли и подхватили девочку. Тиннстра заставила себя подняться на ноги, мир закружился вокруг нее, и, пошатываясь, она сделала шаг вслед за ними. Древко копья с глухим стуком ударило ее в живот, снова уронив на землю, лишив воздуха легкие. Вставай. Вставай, дура. Ты не можешь позволить им ее забрать.
Зорика была уже почти у караулки, всю дорогу плакала и звала Тиннстру.
Она, шатаясь, поднялась на ноги и наполовину побежала, наполовину упала на охранников, пытаясь проскочить мимо. Она не могла сказать, кто ударил ее следующим, но многие из них присоединились к избиению. Кулаки, ботинки, дубинки и древки копий — все это колотило ее то с одной стороны, то с другой. Тьма звала, но она все еще пыталась пройти мимо, добраться до Зорики. Она ползла по грязи, подтягиваясь пальцами еще на дюйм ближе, игнорируя удары, боль, сплевывая кровь. Зорика была всем, что имело значение. Она должна…
Темнота.
— Зорика? — Тиннстра пришла в себя, лежа в грязи, полная страха и паники.
Десятки людей окружили ее, с усталыми лицами и испуганными глазами, впалыми от голода щеками и кожей, покрытой грязью. В воздухе стояла вонь, исходившая от слишком большого количества немытых тел и экскрементов. Там были чонгорцы, дорнванцы и, да, джиане. Все сломленные, все побежденные.
Она сплюнула пыль и кровь изо рта.