— Но она не забыла.
— Увы.
— И теперь тебе нужно вернуть брошь.
— До сегодняшнего вечера.
— Тебе крышка.
— Так и есть — если только ты не разрешишь мне с ней увидеться. Я пробуду внутри всего пять минут. Не больше, клянусь.
— Ты знаешь правила. Никто не войдет без необходимых документов. Король параноик, ему кажется, что кто-то попытается его убить.
— Милостивые Боги, я это знаю. — Раласис достал свой кошелек. — Но жена убьет меня, если я не попаду внутрь. — Он достал две серебряные монеты и протянул их охраннику.
Охранник скривил губы:
— Значит, ты не так уж беспокоишься о своей жене.
— Беспокоюсь, — сказал Раласис, доставая третью.
Офицер взял монеты, но не двинулся с места. Он кивнул за спину:
— А мои люди?
Раласис мгновение смотрел на него, проклиная Эгрил. Раньше ему никогда не было так трудно купить себе проход. Он протянул еще три монеты:
— Конечно, я бы не хотел, чтобы они чувствовали себя обделенными.
— Тогда иди, но не попадайся — я не хочу, чтобы мне отрубили голову из-за того, что ты не можешь удержать свой член в штанах. — Монеты исчезли в кармане, и офицер отступил в сторону.
Раласис хлопнул его по плечу. «Ты хороший человек». Он снова вскочил на коня и проехал через главные ворота. Насыпь была достаточно широкой, чтобы две повозки могли проехать бок о бок, но Раласис держался середины дороги. Однажды он допустил ошибку, заглянув за край, и знал, что больше такой ошибки совершать нельзя. Он абсолютно ненавидел высоту.
Дворец располагался за высокими белыми стенами, увенчанными битым стеклом и шипами, которые блестели на солнце. Дальше была еще одна стена с зубцами, охраняемая людьми короля. Они стояли и наблюдали, неподвижные, как статуи, их шлемы и нагрудники сверкали на солнце, а пурпурные знамена развевались на ветру.
Сам дворец выглядел достаточно грандиозно, чтобы в нем могли жить Четыре Бога. Раласис не понимал необходимости дворцов, но он не был королем. Дайте ему корабль, гамак и открытое море, и он будет счастлив. Все остальное было тюрьмой.
Стражники у следующих ворот не стали его останавливать и позволили Раласису въехать в главный двор. Он был рад, что съехал с насыпи, но вид шеренг королевских рыцарей, заполнявших открытое пространство, не давал ему расслабиться. По количеству дежуривших солдат можно было подумать, что Мейгор уже воюет.
Оставив свою лошадь в конюшне, Раласис вошел во дворец через кухни, не обращая внимания на шум, суету и любые вопросительные взгляды, брошенные в его сторону. Двигаясь по задним коридорам, он пробирался в более людные места.
Внешний вид дворца впечатлял, но и интерьер был потрясающим. Раласис мог это оценить, даже если интерьер был не в его вкусе.
Большой зал был огромен. Раласис не удивился бы, если бы весь его корабль поместился в нем дюжину раз или больше. Пол был выложен черным и белым мрамором в шахматном порядке, а гигантские колонны тянулись по обе стороны, поднимаясь к изогнутым потолкам. Свет заливал комнату через большие окна, из которых открывался вид на весь Лейсо и океан. Как всегда, Раласис почувствовал укол тоски, когда увидел море, и снова подумал о том, чтобы отказаться от своих поисков. Но, каким-то образом, его ноги продолжали идти.
Листы рисовой бумаги шириной с любой парус тянулись от пола до потолка между колоннами от одного конца зала до другого. Некоторые были покрыты письменами, подробно описывающими уроки Четырех Богов из их Священных книг. Другие изображали сотворение мира, нарисованное в мельчайших деталях, и, по-видимому, на их завершение ушло несколько жизней. Они трепетали на ветру из открытых окон, когда Раласис проходил мимо. Обычно он не верил в Четырех Богов, если только не был по уши в дерьме, но прямо сейчас он что-то почувствовал, прикосновение чего-то, находящегося за пределами его понимания.
По прошлым официальным визитам он знал, где находится зал аудиенций короля, и направился прямо туда, присоединившись к хвосту небольшой группы знати. Мужчины вполголоса обсуждали возможность вторжения, как, казалось, все делали в эти дни, и после того, что Раласис пережил на обратном пути из Джии, он не винил их за нервозность.
Из зала доносился гул голосов — разгоряченных голосов. Что бы ни говорилось перед королем, это не было тихим обсуждением. Он мог видеть множество теней, движущихся по другую сторону стен из рисовой бумаги. Желание повернуть назад нахлынуло снова, сильнее, чем когда-либо, и только то, что раздвижная дверь в зал уже открывалась, заставило его идти дальше.