— Поэтому сначала мы должны обезопасить детей. Убрать эту угрозу. — Тиннстра снова посмотрела на забор. Он был не таким высоким. Если они будут действовать быстро, небольшая группа сможет перебраться через забор до того, как охранники что-нибудь предпримут. — Вчера ты сказала, что у вас здесь есть Шулка.
— Да. Нас здесь сорок восемь человек.
— Они способны сражаться?
— Пока что. Они охраняли посольство вместе со мной. Я могу поручиться за них всех.
Тиннстра снова осмотрела караульное помещение. Внутри есть оружие. Им просто нужно до него добраться…
Мысли вихрем проносились в голове Тиннстры. Обрывки образов, части плана. Всегда есть выход. Отец много раз говорил ей об этом. Единственный способ проиграть — сдаться. Решение проблемы или победа в битве всегда сводились к одному и тому же: сосредоточься на том, что было перед тобой. Сначала разберись с этим. Об остальном побеспокойся позже.
— А что насчет Анамы?
— Что именно насчет ее?
— Куда ведут эти ее врата?
— Не знаю. Лучше пусть так и остается, на случай, если Черепа начнут задавать нам вопросы.
Тиннстра покачала головой:
— После того, что здесь произошло, я никуда не пойду, не узнав...
— Майза! — Мальчик лет десяти бежал к ним по другую сторону забора с выражением мрачной решимости на лице. К тому времени, как он добрался до забора, он задыхался. — М... Майза. Я ее нашел.
23
Дрен
Киесун
Дрен не мог уснуть. Так было всегда, после работы. По какой-то причине он никогда не мог расслабиться, не мог отключить свои мысли. На самом деле глупо, но он думал, что в этот раз все будет по-другому. Он выполнил хорошую работу, работу солдата, и убил только Черепов, никого из своих людей, никого невинного. Но он все равно мог это чувствовать. Взрывы. Крики. Его руки тряслись, и он не мог их унять, как ни старался. Он видел кровь, части тел. Так отчетливо, что ему не хотелось закрывать глаза. Он сжимал их снова и снова, но не мог избавиться от видений кровавой бойни.
Не помогало и то, что он подхватил простуду. Неудивительно, после событий последних нескольких дней. Но это было последнее, в чем он сейчас нуждался. Последнее, черт ее подери.
Он снова был на своей крыше в Токстене. Старый дом его родителей — или то, что от него осталось. Сломанная водная башня, в которой можно спать, и огромная дыра в крыше, с которой нужно быть осторожным, чтобы не упасть. Это было немного, но это было его, и для него эта крыша много значила. Когда его пытали в Доме Совета, он думал, что никогда больше ее не увидит.
Его разум продолжал прокручивать все это, что-то меняя, прикидывая, как все могло пойти не так. Как он мог все испортить. В то время он действовал инстинктивно, полагался на свою хитрость. Теперь казалось, что ему все сошло с рук только по чистой случайности. Если бы он не поцарапал броню, его бы сразу заметили. Если бы кто-нибудь заговорил с ним раньше или проявил интерес к тому, что Череп кричал на него, или если бы комната, в которую он нырнул, не была туалетом, или если бы там был кто-то еще, он был бы мертв прямо сейчас. Все то, что он не мог контролировать. Все моменты, когда он мог умереть. Черт, неудивительно, что у него дрожали руки. Сколько удачи у него осталось до того, как она закончится? Раньше он думал, что он непобедимый. Неприкасаемый. Неуловимый. Больше нет.
По телу пробежала дрожь, но он списал ее на холод. На крыше стояла небольшая жаровня, которую смастерил его отец, поэтому Дрен начал собирать дрова и растопку. Много ночей он и его родители провели на крыше, сидя у огня. Мама пела, а папа рассказывал истории. Когда он был ребенком, это было его любимым занятием — он сидит там, завернувшись в одеяло, а мама его обнимает. Он стал делать это реже, когда повзрослел, и вместо этого предпочитал встречаться с Квистом и немного баловаться. Как бы ему хотелось сейчас повернуть время вспять и еще раз послушать, как поет его мама, или даже просто с ней поздороваться. Дрен никогда не представлял себе времени, когда кого-то из них не будет рядом. Он принимал их обоих как должное.
Он закрыл глаза, и на мгновение почти услышал ее, призрак воспоминания на краю его мыслей. Едва уловимый. Сколько пройдет времени, прежде чем она совсем исчезнет из его памяти?
— Возьми себя в руки, — сказал он себе, разжигая огонь.
— Эй, Дрен, ты там, наверху? — донесся голос Эндж с этажа ниже. — Я не стану карабкаться наверх, если тебя там нет.
Он ухмыльнулся:
— Да, я здесь. Тащи свою ленивую задницу вверх по этой лестнице.
Задыхаясь и ругаясь, Эндж поднялась, выжимая из себя все оставшиеся силы.