Ее отец позаботился о том, чтобы она могла говорить на всех языках соседних народов, но она никогда раньше не посещала ни один из них. Джия — это все, что она знала. Теперь она была на пути в Мейгор, защищая королеву. Что я собираюсь там найти? Как я должна это сделать? Я не знаю, что делать.
Она почувствовала вспышку своего старого друга — страха. Может быть, ей следует просто передать Зорику ее дяде, когда они приедут. Он смог бы позаботиться о ней лучше, чем кто-либо другой, — и уж точно лучше, чем Тиннстра.
Но нет. Она выбросила эти мысли из головы. Она устала. Вот и все. Устала и ранена. Все будет хорошо, как только они доберутся до Мейгора. В конце концов, она спасла королеву, победила Черепов, убила Избранного. Сколько людей могли бы сказать, что они это сделали? Она улыбнулась. Только она. Больше никто. Она должна помнить об этом. Она должна верить в себя.
Откуда-то с такелажа раздался крик, и по кораблю прокатились радостные возгласы. Мейгор был уже в поле зрения.
Она направилась в каюту капитана. После всего, что они пережили, она хотела, чтобы Зорика разделила с ней этот момент.
Она почти не заметила Зорику в постели, затерявшуюся среди одеял. Во сне девочка выглядела такой умиротворенной, что Тиннстра чуть было не оставила ее отдыхать. Она надеялась, что на этот раз Зорике снятся прекрасные сны. У девочки и так было достаточно кошмаров — хватит на всю жизнь.
Тиннстра наклонилась и откинула одеяло с ее лица.
— Зорика. — Она прошептала это слово, желая разбудить ребенка как можно мягче. — Пора просыпаться.
Девочка пошевелилась, капли пота выступили у нее на лбу, и Тиннстра убрала волосы с ее лица, когда один затуманенный глаз открылся, а затем и другой. Затем Зорика улыбнулась, и сердце Тиннстры растаяло. В это мгновение все стало хорошо.
— Мы приплыли, — сказала Тиннстра.
Зорика села и протерла заспанные глаза:
— Приплыли?
— Да, — подтвердила Тиннстра. — Выйди и посмотри. — Она протянула руку, и Зорика взяла ее, спрыгнув с кровати.
Они покинули темноту каюты и вышли обратно на яркий свет нового дня. Даже небо выглядело более голубым, чем раньше, без облаков и чудовищ. Возможно, мы оставили войну позади. Возможно, мы спаслись. Надежда трепетала в сердце Тиннстры.
Они направились к носу корабля, пробираясь по оживленной палубе. Тиннстра увидела матроса, который разговаривал с ней несколькими минутами ранее, и мужчина ухмыльнулся.
— Разве это не самое прекрасное зрелище в мире? — Он указал на горизонт. — Дом.
Она прищурилась в указанном им направлении, и вот он. Мейгор. Сначала это был просто темный силуэт вдалеке, но «Окинас Киба» набирал скорость, словно притягиваемый манящей местностью, и вскоре на горизонте замаячил холмистый ландшафт, утренний свет выхватывал детали и всплески цвета.
Тиннстре рассказывали об этой стране: здесь всегда светит солнце, на деревьях на каждом углу растут фрукты, рыбу можно вылавливать прямо из моря, все танцуют на улицах. Она знала, что большая часть этого, должно быть, преувеличение, но все же, после нескольких месяцев пребывания под оккупацией Черепов, она была взволнована, увидев, что их ждет.
Побережье было более ярким и сочно-зеленым, чем все, что она когда-либо видела в Джии. За исключением полос золотого пляжа, лес покрывал все остальное, перекатываясь через холмы и устремляясь к далеким горам. Животные перекликались, приветствуя рассвет, — не то чтобы она узнавала какие-либо звуки. Это был совершенно новый мир.
Зорика, как всегда, крепко держала Тиннстру за руку, но одного взгляда хватило, чтобы понять, что беспокойство девочки на данный момент исчезло. В этот момент она была похожа на охваченного благоговейным восторгом четырехлетнего ребенка с широко раскрытыми глазами и открытым ртом.
Это заставило сердце Тиннстры забиться сильнее. Она хотела, чтобы Зорика оставалась такой как можно дольше. Она заслужила это. Она нуждалась в этом. Зорика уже видела слишком много самого худшего, что мог предложить мир. Пусть она насладится радостью сейчас.
Тиннстра наклонилась и обняла девочку за плечи:
— Это Мейгор, где живет твой дядя. Он король.
Девочка выпрямила спину:
— А я — королева.
Тиннстра взъерошила ей волосы:
— Да, ты королева — и не забывай об этом.
Плечи Зорики почти сразу опустились.
— Я никогда не встречала своего дядю. — Ее глаза наполнились слезами. — Мне страшно.
— Не волнуйся, — сказала Тиннстра. — Я буду с тобой, несмотря ни на что. — Она притянула девочку к себе и крепко обняла.
Она снова обратила свое внимание на береговую линию, когда появились белые пятна под красными брызгами, смешивающиеся с лесной зеленью. Они начинались недалеко от береговой линии и поднимались на холм — десятки, сотни. Она прищурилась, по мере приближения различая очертания более четко. Это были здания — белые стены с изогнутыми красными крышами. Большинство еле дотягивало до «в один этаж», зато они были везде, растекаясь вдаль и вширь.
В гавани толкалось множество лодок, в основном одномачтовые рыбацкие баркасы, но она смогла разглядеть и пару галер, пришвартованных к пирсу.
— Мы направляемся туда? — спросила Зорика, наклонив голову.
— Нет, — ответила Тиннстра. — Мы поедем в столицу, Лейсо. Я думаю, это дальше, в глубине страны.
— Ты там была?
— Нет. Но я помню то, что учила в школе. Названия на картах. Немного истории. Иногда мой отец рассказывал мне о том, где он побывал, но я тоже не помню, чтобы он приезжал сюда.
Берег изгибался в сторону от корабля, как будто какая-то невидимая рука толкала его внутрь. «Окинас Киба» поворачивал вместе с сушей, подгоняемый ветром. На воде появились суда поменьше, большинство держались близко к береговой линии, но группа отделилась от остальных и направилась к ним.
Сначала Тиннстра подумала, что это рыбацкие лодки, но блеск стали вскоре сказал ей, что это нечто бо́льшее. Она разглядела по меньшей мере дюжину вооруженных людей на каждом судне. Одно подплыло достаточно близко, чтобы докричаться до капитана корабля. Затем были подняты флаги, и другие корабли заняли свои места рядом с «Окинас Киба», обеспечивая эскорт.
Краем глаза Тиннстра заметила тень, и, обернувшись, увидела стоящего рядом с ней Раласиса. Он кивнул в сторону кораблей:
— Корабли короля вдоль всего восточного побережья, с них следят за любыми признаками появления Эгрила. Джия пала, потому что была застигнута врасплох, и он не хочет, чтобы Мейгор постигла та же участь.
— Похоже, он мудрый человек, — сказала Тиннстра.
— Он хороший король, — ответил Раласис. — Он просто...
— Что? — В голосе Раласиса было что-то такое, что встревожило Тиннстру.
Капитан покачал головой и заставил свои губы растянуться в улыбке:
— Это не мое дело — говорить. Ты достаточно скоро с ним познакомишься и сама сможешь принять решение. Он заботится о своих людях, это все, что я могу вам сказать.
Ответ не успокоил Тиннстру. Какие бы надежды ни возлагались на плечи Зорики, они возлагались и на короля. Джия нуждалась в Мейгоре, чтобы продолжать войну. Ханраны не преуспеют без них. И даже тогда этого могло оказаться недостаточно. У Рааку были монстры и магия. Все, что могли предложить мейгорцы, — свои мечи и жизни.
Она взглянула на Зорику. Как она может волноваться о короле Мейгора, когда королевой Джии стала четырехлетняя девочка? Это безумие. Эгрил никогда не будет побежден.
7
Матеон
Кейджестан
Матеона все еще трясло после утренней церемонии, когда он заворачивал маленькую статуэтку Кейджа в кусок ткани. Это было его самое ценное имущество, вырезанное вручную его отцом и подаренное Матеону перед тем, как отец отправился на миссию, которая его убила. Когда Матеон держал статуэтку, то чувствовал, как отец наблюдает за ним из Великой Тьмы, со своего места рядом с Кейджем.
Все остальное было упаковано. То немногое, что у него было из одежды. Нож. Спальный мешок. Совсем немного, но достаточно. Кейдж не любил роскошь. И, в конце концов, Императорская армия обеспечит его вещами, в которых он действительно нуждался. Броней. Оружием. Целью. Больше ему ничего не было нужно.
Мать наблюдала за ним из двери в гостиную, положив руки на плечи его сестры. Ни одна из них не надела маску, и слезы навернулись на глаза Матеона от оказанной ему чести. Он сморгнул их так быстро, как только смог. Никто из них не хотел видеть его слезы. Он не слабак. Теперь он мужчина. Это был эффект от встречи с Рааку тем утром. Ничего больше.
— Заставь Кейджа гордиться тобой, — сказала его мать срывающимся голосом. — Заставь меня гордиться тобой.
Матеон кивнул:
— Заставлю. Кейдж этого хочет.
Он взглянул на свою сестру. Ее лицо было красным, а глаза припухли от слез, но, к ее чести, сейчас она не плакала, и Матеон был этому рад. Вместо этого она прикусила губу и гордо выпрямила спину. Матеон будет скучать по ней больше всех. Как старший ребенок, он помогал ее растить, особенно после того, как их отец отправился в Великую Тьму. Снова его потянуло к ней. Ему хотелось обнимать ее так долго, как только мог, но он боролся с этим. Все они принадлежали Кейджу, и настала очередь Матеона служить.
Неподалеку прозвенел колокол. Пора идти. Он поприветствовал мать и сестру, прикрыв левый глаз рукой в честь Кейджа. Они сделали то же самое. Больше нечего было сказать, нет причин откладывать дальше, поэтому Матеон повернулся и в последний раз покинул дом своей семьи.
На улице было холодно, и небо было бесцветным. Большинство людей все еще молились, но некоторые были на улицах. Могли ли они разглядеть в нем солдата? Знали ли они, что он собирается служить Кейджу в войне против язычников? Он на это надеялся. Они, наверняка, гордятся тем, что он собирается сделать, что он был выбран.
Он мог видеть дворец Рааку, возвышающийся над крышами домов по соседству, и он призывал святые слова.
— Кровь, которую я дам тебе, о Великий. Души, которые я пошлю тебе. Мое тело — твое оружие. Моя жизнь — твой дар. — Он прошептал клятву, направляясь к городскому фонтану, где он договорился встретиться с остальными. Мысленно он видел себя шагающим по полям сражений в своих белых доспехах, рубящим врагов Кейджа своим скимитаром. Это было бы великолепно. Работа Бога. Это было то, ради чего он был воспитан, почему он был жив. Он пошлет Кейджу армию рабов. Они будут бояться его имени по всему языческому миру. Это была его судьба.