Она отнесла Малыша Ро подальше от кромки воды, а затем наклонилась, чтобы вымыть руки. Вода была холодной, напомнив ей о водной башне, о том, что она чуть не умерла, поэтому она яростно потерла руки, желая поскорее их вымыть и покончить с этим.
— Мисс Яс? — Мужской голос раздался прямо у нее за спиной.
Яс закрыла глаза. Чертов Даксам.
— Мне кажется, я сказала вам следить за...
Она оглянулась через плечо, и это был не Даксам. Рядом с Ро стоял другой мужчина. Его голову покрывал капюшон, скрывая лицо в тени.
— Кто ты? — спросила она.
Мужчина опустил капюшон, чтобы она могла видеть его лицо. Она не видела его на складе, но чернила на его щеке ни с чем нельзя было спутать. Три слезы. Три убийства. Ее грудь сжалась. Она проверила его руки. Оружия не было. Хорошо. У нее все еще было свое. Она медленно потянулась за ножом, стоя спиной к мужчине, загораживая ему обзор:
— Чего ты хочешь?
— Вы убили Рааба. Убили босса. — Так вот оно что. Месть. И так далее.
— Он угрожал моему сыну. — Она держала руку на рукояти ножа, готовая наброситься, если он приблизится к Ро хотя бы на дюйм.
— Да. И он заслужил то, что вы с ним сделали.
При этих словах Яс выпрямилась:
— Заслужил?
Плачущий Человек посмотрел на Ро сверху вниз:
— Это неправильно — связываться с детьми. Мы столько раз ему говорили.
— Но вы его не остановили.
Мужчина пожал плечами:
— Он был боссом.
— Итак, что вам от меня теперь нужно? — Нож был вытащен из ее пальто. Все, что ей нужно было сделать, это сделать выпад и надеяться, что она была достаточно быстрой.
— Вы убили босса, и, по нашим законам, это делает боссом вас.
— Что? — Яс повернулась, забыв о ноже в руке.
— Мы вам тоже кое-что принесли. — Мужчина кивнул направо. Возле одного из костров возникли тени. Двое мужчин кого-то тащили за собой. Когда она увидела, кто это был, ее затошнило.
Рена.
Плачущие Люди поставили Рену на колени перед Яс. Ее руки были связаны, но она не сдалась. Она вызывающе посмотрела вверх:
— Сука.
Яс проигнорировала ее и вместо этого не сводила глаз с головорезов:
— И?
Плачущий Человек почесал в затылке:
— Мы решили, что, если вы сводите счеты, то захотите наказать всех, кто причинил вам зло. Эта женщина продала вас Раабу.
— Я прекрасно знаю, что она сделала, но это не значит, что я хочу ее смерти. — Яс наклонилась и подняла связанные руки Рены, глядя женщине в глаза. — Мне жаль, что твоя сестра мертва. Ее смерть всегда будет меня преследовать. Я надеюсь, ты сможешь найти какой-нибудь способ простить меня. — Ее нож легко разрезал путы Рены. — У нас и так достаточно проблем, чтобы драться между собой.
Яс отступила назад и позволила Рене подняться на ноги. Женщина потерла запястья, все еще бросая мрачные взгляды.
На мгновение Яс чуть не передумала — в голове мелькнула мысль снова пустить в ход нож для кровавой работы, — но потом она увидела, что за ней наблюдает Ро, увидела страх в его глазах. Ребенок насмотрелся ужасов на дюжину жизней. Ему не нужно видеть, как его мама кого-то убивает:
— Убирайся, Рена, и пусть Четыре Бога позаботятся о тебе.
Женщина не пошевелилась. Вместо этого она набрала в рот побольше слюны и плюнула в Яс. «Сука». Только потом она ушла.
— Возможно, было ошибкой оставить ее в живых, — сказал Плачущий Человек.
— Да? — сказал Яс. — Ну, я слишком хорошо умею ошибаться.
— Что же вы хотите, чтобы мы сделали?
Яс осмотрела трех головорезов:
— Сколько вас здесь?
— Всего трое. Еще парочка, о которых я знаю, в туннелях. Остальные? — Он снова пожал плечами. — Последние несколько дней не были хорошими для нас.
— Мое сердце кровоточит из-за вас. — Яс оттолкнула его в сторону и подняла Ро. Она оглянулась на Плачущих Людей. — Пойдемте со мной.
Она повела их ко входу в пещеру, получая еще более странные взгляды теперь, когда в ее окружении были Плачущие Люди, но ей было все равно. Она заметила молодого ханрана, который шел вместе с ней, и направилась прямо к нему.
Он напрягся, когда увидел ее и мужчин позади нее, и не очень деликатно положил руку на эфес своего меча:
— Яс?
— Эти трое мужчин решили работать на общее благо. Найдешь для них работу, ладно? — сказала Яс.
Парень заглянул ей через плечо:
— Это Плачущие Люди.
— Верно подмечено, — сказала Яс. — Теперь делай, как я говорю.
— Да, мэм. — Парень не отдал честь, но Яс могла сказать, что он поддался искушению. Она улыбнулась. Ей нравилось, когда к ней относились с долей уважения. Слишком многие люди недооценивали ее в прошлом. Они считали ее слабой, потому что у нее был ребенок, потому что она заботилась о людях, о своем городе.
Одно можно было сказать наверняка: это ни за что не повторится.
— Усердно работайте, ребята, — сказала она, покидая Плачущих Людей и возвращаясь к своему костру. — Принесите мне немного еды, когда закончите.
Теперь Яс могла немного поспать.
82
Дрен
Киесун
Дрен был один. Как и должен был быть. Как он любил. Ему не нужен был Квист, ханраны или Эндж. Ему не нужны были мать и отец. Ему никто не был нужен. Ему было лучше одному. Волк-одиночка.
Умирающий волк.
Он, пошатываясь, вернулся в канализацию, мимо последних овец, все еще застрявших там еще на один день, надеясь и молясь, чтобы Черепа до них не добрались.
Он достаточно легко нашел Хасана, готовящегося взорвать туннели.
— Дрен? Что ты здесь делаешь? — спросил лидер Ханран, когда заметил приближающегося Дрена.
— Я пришел, чтобы все исправить. — Дрен кашлянул. Он не посмотрел, есть кровь или нет. Ему было все равно.
— Тебе нужно присесть, сынок. Ты неважно выглядишь.
— На это нет времени. Если я сяду, то больше никогда не встану.
— Так зачем ты вернулся?
— Я иду в лагерь Черепов и собираюсь убить их Тонин, — сказал Дрен. Он сделал паузу, набрал в легкие воздух, затем снова откашлялся. — Нам нужно помешать им последовать за нами в горы.
— Для этого нужно сделать нечто большее, чем просто убить Тонин, — сказал Хасан.
Дрен попытался ухмыльнуться.
— Я думаю, с остальным вы справитесь без меня. — Он покачнулся. — Дайте мне несколько бомб, и я вышибу сердце из этих ублюдков. Затем... в тот момент, когда… вы увидите, что это взрывается… вы атакуете... убиваете остальных.
— Даже если ты сможешь проникнуть внутрь, ты не сможешь после этого сбежать. Это самоубийство.
Дрен сглотнул комок в горле и посмотрел Хасану прямо в глаза:
— Я знаю.
— Дрен, я… Должен быть лучший путь...
— Я уже мертв. Вопрос только в том, как. Либо я прячусь в пещере и сру под себя, либо могу сделать что-то хорошее. — Он кашлянул. — Полагаю, у нас нет выбора.
Хасан вздохнул:
— Мы — мертвые.
— Как скажешь, — сказал Дрен хриплым голосом. — Итак, ты собираешься отдать мне эти бомбы или нет?
Хасан дал ему пять. Дрен запихнул их в маленькую сумку, не беспокоясь о перчатках или прочем подобном дерьме. Весь вред был причинен. Теперь пришло время вернуть долг.
— Тебе нужна помощь? — спросил Хасан.
— Нет. Я справлюсь сам. Как и должно быть. Ты просто приготовься и жди сигнала.
Хасан кивнул. Он протянул руку:
— Прощай.
Дрен ее пожал:
— Было весело. Увидимся в следующей жизни.
Дрен бросил свой меч на выходе. Он не был гребаным шулка. Это была еще одна ошибка. У него было несколько ножей, и у него были бомбы. Теперь он вооружен так, как и должен был быть.
Он нашел шахту и забрался наверх, медленно, скорее по необходимости, чем по выбору. Он определенно больше не был тем человеком, который мог часами бегать по крышам. Не то чтобы осталось много крыш, по которым можно было бегать.
По крайней мере, решетка сдвинулась достаточно легко, и Дрен втащил себя обратно в свой город. Просто оказавшись над землей, он почувствовал себя лучше. Как хорошо не убегать. Он никогда не был склонен к этому.
Он двигался по руинам Киесуна, как призрак, крадущийся от тени к тени, прокладывая себе путь через разрушенные здания с одного конца города на другой. Он хотел оказаться рядом с главными городскими воротами, чтобы найти место, где можно затаиться. Где-нибудь, где можно подождать, пока не настанет подходящее время. В таких делах нужно быть терпеливым.
Черепа все еще были снаружи — или кем там были эти ублюдки в красных доспехах и демонических масках. Теперь, когда ханраны доставляли им немного беспокойства, они двигались отрядами, медленно, высматривая опасность за каждым углом. Они трижды проходили мимо Дрена достаточно близко, чтобы протянуть руку и дотронуться до него, и все равно ничего не видели. Они его еще и не слышали, но только Боги знали почему. По какой-то причине его кашель был не таким сильным, как раньше. Может быть, Боги все-таки существовали. Может быть, они хотели, чтобы Дрен сделал именно это, напоследок.
Было уже далеко за полдень, когда он нашел нужное место — угловой дом, три стены которого все еще стояли на расстоянии улицы от главных ворот. Еще одно разрушенное здание почти полностью перегородило дорогу, оставив щель шириной всего в плечо, через которую мог пройти только один эгрил. Он не мог бы и мечтать о более идеальном узком месте для того, что он хотел сделать.
Он поднялся по лестнице и устроился на втором этаже, чтобы наблюдать, как эгрилы приходят и уходят, утаскивая с собой все больше овец каждый раз, когда покидали город. Учитывая тех, кого ханраны эвакуировали, и остальных, уже захваченных Черепами, Дрен считал, что в городе почти никого не осталось.
Но Черепа все еще разыскивали отставших. Некоторые были захваченными ханранами, а другие — просто овцами. Однако спасти их было невозможно. Во всяком случае, не Дрену.
Вместо этого он наблюдал и ждал, терпеливый как смерть, пока тени вдоль главной улицы не сгустились, а небо не приобрело цвет кровоподтека. Сумка с бомбами лежал рядом с ним, и его пальцы время от времени задерживались на их поверхности, словно желая убедиться, что все они на месте.
Иногда он засыпал или уплывал, теряясь в мыслях и снах о давно умерших людях. Он видел свою мать, своего отца, и они его видели. Он видел Квиста, и они шутили вообще ни о чем. Так оно и было, так и должно было быть. Он скучал по своему другу, тупому ублюдку.