— Он сказал, что она закончилась.
— Пока королева, жена Кариина, была беременна близнецами, он заставлял ее пить эту воду каждый день. Она купалась в ней. На ней готовили еду. По комнате даже стояли чаши с водой, чтобы сам воздух был пропитан им. Аасгод хотел убедиться, что магия из колодца впиталась в детей, пока они росли в ее утробе. Он использовал каждую каплю, которую смог выделить.
— Но это означает, что уже пять лет назад Аасгод знал, что Эгрил собирается напасть. Может быть, даже больше — и это был его лучший план? — Тиннстра считала его таким мудрым... но чтобы он сделал такое? — Как мог любой человек так играть жизнью ребенка?
— Мы переживаем отчаянные времена, Тиннстра. — Лицо Анамы посуровело. — Ты видела мертвых, оставшихся после пробуждения Эгрила.
— Это все равно чудовищно, — сказала Тиннстра. — И безумно. Зорике всего четыре года. Пройдет почти десять лет, прежде чем какая-либо ее сила материализуется. Наверняка он не планировал ждать до тех пор, чтобы дать отпор? Мы все будем мертвы.
— Он подумал и об этом, — сказал Ралем. — Мейгор никогда не был последним местом назначения королевской семьи.
— Тогда куда он планировал их отвезти? — спросил Тиннстра.
— Ты ведь уже проходила через врата раньше, верно? — спросила Анама.
Тиннстра кивнула:
— Да. Мы использовали их, чтобы путешествовать на юг от Котеге до Киесуна.
— В посольстве Джии есть похожие, — сказала волшебница. — Их построил Аасгод.
— Врата? — Последнее путешествие Тиннстры через врата превратило недели путешествия в мгновение. — Куда они ведут?
— В безопасное место. Где Зорика сможет развить свои способности.
— Куда? — повторила Тиннстра. — Куда они ведут? Обратно в Джию? В Чонгор? В Дорнуэй? Эгрил завоевал все эти земли.
— Я не могу тебе это сказать, — ответила Анама. — Так будет лучше для всех нас.
— Но ты ожидаешь, что я слепо последую за тобой? Ты, должно быть, сумасшедшая.
— Тебе не обязательно идти. Только Зорике.
Тиннстра рванулась вперед и схватила Анаму за платье:
— Я никому не позволю отнять ее у меня.
Анама взглянула на кулак Тиннстры:
— И все же ты уже позволила.
— Почему, ты... — Тиннстра занесла другой кулак, готовая ударить Анаму, но Майза схватила ее за запястье.
— Мы твои союзники, — сказала Шулка, — а не враги.
— Предложите еще раз забрать у меня Зорику, и будете.
Майза отпустила руку Тиннстры:
— Тогда я прошу тебя доверять не нам, а Аасгоду. Такова была его воля.
Тиннстра отпустила платье Анамы:
— Этот мужчина солгал мне, и его «совет» отправил меня в эту тюрьму.
Теперь настала очередь Анамы возмутиться:
— Аасгод делал все, чтобы спасти нас — и спасти Джию. Он был величайшим из нас всех.
Тиннстра не спеша оглядела тюремный двор, грязные, полуголодные лица, разбросанные повсюду.
— С того места, где я сижу, мне кажется, что он проделал дерьмовую работу. — Она обхватила голову руками и попыталась собраться с мыслями. Если бы только она не была такой уставшей. Если бы только ситуация не была такой отчаянной. — И эти его врата? Они в посольстве?
— Верно, — сказал Ралем.
— И посольство, я полагаю, в городе? В милях отсюда?
— Да, — сказала Анама.
— Я надеюсь, вы, по крайней мере, придумали, как отсюда сбежать?
— Нет, — сказала Майза. — Нам еще предстоит найти способ это сделать.
13
Матеон
Анджон, Джия
Матеон бежал по узкой улочке, сердце бешено колотилось, ему не хватало дыхания. Он проклинал свой шлем, который так отчаянно хотел носить. Воздух не проникал сквозь маску-череп, и он не мог вытереть пот, который стекал по лбу и заливал глаза. В Джии стояла чертова зима, и все же жара была невыносимой.
Его меч стучал по доспехам на бедре, на каждом шагу угрожая поставить ему подножку. Полупика становилась все тяжелее в его руке, но он не мог ее опустить. Он должен был быть готов к неприятностям. Его стик, отряд солдат из десяти человек, к которому он был приписан, полагался на него. И неприятности были более чем вероятны, особенно там, где они находились.
Крысиное Логово.
Так дубы называли восточный квартал Анджона, и, по мнению Матеона, это было пугающее место. Другие рассказывали ему истории по дороге в город. Он был уверен, что они лгут, пытаясь напугать его, чтобы вызвать дешевый смех. Но теперь? Теперь, когда он был внутри? Он верил каждому слову, каждой истории.
Это был настоящий хаос, жилье громоздилось на каждом доступном пространстве, лабиринт извилистых проходов, склонов и переулков, петляющих туда-сюда, и прежде, чем Матеон это осознал, он уже не отличал восток от запада, север от юга, верх от низа. Что еще более важно, он понятия не имел, как отсюда сбежать, если дела пойдут плохо. И, по словам дубов, в Крысином Логове дела всегда шли плохо. Только сумасшедший пошел бы туда добровольно.
Или Эгрил.
Информатор сообщил о тайной церкви в глубине этого муравейника, где язычники все еще молились своим Ложным Богам. Они не могли закрыть на это глаза.
Он был в центре стика. Никто не доверил бы ему никакой другой позиции. Было слишком легко пропасть, если ты был в тылу — тебя схватят раньше, чем кто-либо поймет, что тебя нет. А впереди… ну… Матеон понятия не имел, куда они направляются, и никто никуда не последовал бы за желудем.
Он не винил своих товарищей по отделению. Он тоже не верил в себя. Конечно, он не делал ставки на то, как быстро умрет. Франкос, который шел сразу за Матеоном, когда они с удвоенной скоростью петляли по узким переулкам, поставил на то, что Матеон умрет до ужина. Кто-то сказал, что все ставки аннулируются, если он умрет от рук кого-то из своих, но это не помешало ему беспокоиться о том, что Франкос сделает все возможное, чтобы выиграть пари.
В Крысиное Логово были отправлены три стика. Всего тридцать человек, вооруженных до зубов. Был отдан приказ найти церковь, вышибить двери и предать мечу всех язычников. Возможно, если бы это была какая-нибудь другая часть города, джиан взяли бы в плен, но считалось достаточно тяжким входить и выходить из Крысиного Логова живыми, даже не волоча за собой сопротивляющиеся тела. Два стика должны были охранять периметр, в то время как отделение Матеона войдет в церковь. Им предстояла кровавая работа. Мокрая работа.
От этой мысли у Матеона скрутило живот.
Полемарх отвел его в сторонку, прежде чем они ушли, и сказал ему, чтобы он не думал о джианах как о чем-то другом, кроме мешков с кровью, ожидающих, когда их подарят Кейджу. Сказал ему, что после первого раза это будет легко. Сказал ему, что он сам убил столько джиан, что даже не может вспомнить их количество.
Дуб перед ним, Тринон, убил двенадцать джиан – или джиззи, как они их называли. Другой дуб оставил на своей броне столько царапин,— по одной на каждого убитого джианина, — что теперь она была скорее черной, чем белой. Когда он увидел девственно-белые доспехи Матеона, идеально подходящие для парада, он немедленно увеличил свою ставку еще на дюжину скаллеров — ставку на то, что Матеон умрет до бездельника.
Дорогой Кейдж, я не хочу умирать. При этой мысли он крепче сжал свою пику, сглотнул подступившую к горлу желчь. Он мог это сделать. Он мог убить джиан первым. Матеон был одним из детей Кейджа. Предпочитаемых выше всех. Джиане были язычниками, неверующими, проклятыми. Это была судьба Матеона — отправить их всех в Великую Тьму, чтобы они стали рабами великого Бога.
Их проводник поднял руку, и стики остановились. Матеон прислонился спиной к стене и оглядел обшарпанные двери, заколоченные окна, веревки для белья, натянутые между зданиями, и ряды мокрого белья, насколько хватало глаз.
Глубокая тишина. Тысячи жителей, и было тихо, как в могиле. Испугались ли они солдат Эгрила? Или все это было ловушкой? Он боролся с охватившей его паникой, высматривая в окне стрелу на тетиве, блеск лезвия в темноте, но ничего не было. И никого. Только его страхи.
Проводник что-то сказал полемарху, который передал сообщение по цепочке.
— Красная дверь в конце улицы.
Матеон закрыл глаза. Да хранит его Кейдж. Он попытался вобрать немного влаги обратно в рот, прошептать свои молитвы, попросить защиты у Кейджа, дать свое обещание. Но сила слов почему-то уменьшилась теперь, когда он стоял на территории врага. Слова не раздували его грудь, как раньше.
И, вот так просто, пришло время.
— Сейчас, — сказал Пол.
Их шаги эхом разносились по коридору, приближаясь, и вот они уже там. Два дуба у входа выбили дверь. Звук тысячекратно отразился в замкнутом пространстве, заставив Матеона вздрогнуть.
— Киска, — усмехнулся Франкос у него за спиной. Кто-то еще хихикнул.
Стик снова двинулся, проникая в дверь. Они внутри. Теперь только скорость, агрессия, без колебаний. «Сделай это с ними прежде, чем они смогут сделать это с тобой», — сказал бы старый учитель Матеона.
Они ворвались в большой атриум, пустой, за исключением нескольких разбросанных бумаг. От него отходили два коридора, так что стик разделился пополам. Группа Матеона пошла налево, минуя пустую комнату за пустой комнатой, пока не достигла главного зала. Другая половина отряда появилась в то же время из своего коридора.
Чтобы создать одно большое пространство снесли несколько стен и, заодно, убрали потолок. В дальнем конце стоял алтарь с бюстами Ложных Богов, смотрящих на них сверху вниз. Матеон знал их всех и ненавидел. Ало, Бог Жизни; Синь, Богиня Смерти; Руус, Бог Суши; и На́сри, Бог Моря. Один только вид их наполнил его яростью. Он вступил в Императорскую армию именно для того, чтобы их уничтожить. Его святым призванием было уничтожать неверующих. Вот почему он убьет любого, у кого хватает глупости поклоняться Ложным Богам.
За исключением того, что в зале никого не было, как и во всем остальном здании. Матеон стоял там, уставившись на пустое пространство, дрожа под своей броней. Убивать некого. Он почувствовал облегчение. Он почувствовал разочарование. Он почувствовал злость. Он почувствовал страх.
— Они все, блядь, ушли, — сказал Пол.