По телу пробежала дрожь, но он списал ее на холод. На крыше стояла небольшая жаровня, которую смастерил его отец, поэтому Дрен начал собирать дрова и растопку. Много ночей он и его родители провели на крыше, сидя у огня. Мама пела, а папа рассказывал истории. Когда он был ребенком, это было его любимым занятием — он сидит там, завернувшись в одеяло, а мама его обнимает. Он стал делать это реже, когда повзрослел, и вместо этого предпочитал встречаться с Квистом и немного баловаться. Как бы ему хотелось сейчас повернуть время вспять и еще раз послушать, как поет его мама, или даже просто с ней поздороваться. Дрен никогда не представлял себе времени, когда кого-то из них не будет рядом. Он принимал их обоих как должное.
Он закрыл глаза, и на мгновение почти услышал ее, призрак воспоминания на краю его мыслей. Едва уловимый. Сколько пройдет времени, прежде чем она совсем исчезнет из его памяти?
— Возьми себя в руки, — сказал он себе, разжигая огонь.
— Эй Дрен, ты там, наверху? — донесся голос Эндж с этажа ниже. — Я не стану карабкаться наверх, если тебя там нет.
Он ухмыльнулся:
— Да, я здесь. Тащи свою ленивую задницу вверх по этой лестнице.
Задыхаясь и ругаясь, Эндж поднялась, выжимая из себя все оставшиеся силы.
— Если бы у тебя были хоть какие-то манеры, ты бы вместо этого пришел бы ко мне, — сказала она, когда ее голова высунулась из отверстия в крыше.
— Я думал, ты знаешь меня лучше. — Дрен взял ее за руку и помог подняться, радуясь ее видеть. По-настоящему счастливый, на самом деле.
Она взглянула на него из-под челки, добавив немного улыбки.
— О, я тебя прекрасно знаю. — Она сняла с плеча сумку. Быстро покопавшись внутри, она извлекла бутылку вина. — Я подумала, что ты, возможно, сидишь здесь один, жалеешь себя, вероятно, не спишь и нуждаешься в компании — и вот я здесь. Я права?
Он отступил назад, по нему пробежала волна чего-то. Воспоминание. Болезненное. Эндж тоже это увидела:
— Что не так?
Он попытался улыбнуться и покачал головой. «Ничего...» Просто он вспомнил последнего человека, который приносил ему вино и еду. Квист, его двоюродный брат, его лучший друг. До того, как он попытался предать Дрена, до того, как Дрен его убил.
— Я могу уйти, если хочешь... — Эндж отступила к лестнице, правда, медленно, не так, как будто она действительно это имела в виду.
Дрен остановил ее, улыбнулся и забрал бутылку:
— Меня не волнует компания, но вино может остаться.
— Нахальный ублюдок. — Она попыталась выхватить бутылку обратно, но Дрен отскочил в сторону и откупорил бутылку зубами. Эндж рассмеялась. — Классно.
— Это я. — Дрен сделал большой глоток. Вино было темным и насыщенным — лучше всего, что он когда-либо пил раньше. — Где ты это взяла?
— Стащила из кладовки в Доме Совета. Не думаю, что кто-нибудь хватится.
— Хороший ход. Я уже начал думать, что нам следовало оставить немного той еды, вместо того чтобы отдать все.
— Забавно, что ты это говоришь, — сказала Эндж, снова залезая в сумку. Она достала маленькую буханку хлеба, которую бросила Дрену, затем вытащила кусок ветчины.
Еще одно воспоминание. Квист принес почти такую же еду. Блядь. Он мог видеть, как там сидит его кузен, слышать, как он смеется. Этот тупой ублюдок. Зачем он это сделал?
— У тебя есть нож? — спросила Эндж.
У него был тогда нож, конечно. Он воткнул его в Квиста. Тот самый нож, который теперь у него за поясом. Он вздрогнул от этой мысли, почувствовав слабость, тошноту. Комок в горле мешал глотать. Дрен на мгновение закрыл глаза, надел доспехи, снова надел свою маску. Он был лидером, с которым никто не связывался, всегда был готов посмеяться, его ничто не беспокоило. Дрен сунул руку за пояс и вытащил нож:
— Этот подойдет?
— Совершенство. — Эндж ухмыльнулась, тоже играя в игру, давая ему понять, что еще она принесла.
Они вернулись к водной башне и уселись перед его костром. Над ними торчали куски дерева, образуя что-то вроде крыши, и у него была стопка одеял, чтобы не замерзнуть. Эндж села рядом с ним, так близко, что их руки терлись друг о друга, и они нарезали ветчину полосками, отрезали ломти от хлеба и залпом выпили вино.
— Ты приготовил это на случай, если я появлюсь? — спросила Эндж.
— Конечно. — Он попытался улыбнуться, но все еще чувствовал холод в костях. Будем надеятся, жара скоро с этим справится. Он сглотнул, пытаясь унять зуд в горле.
— Я польщена.
— Ну, в основном я надеялся, что ты принесешь что-нибудь поесть. — Дрен пытался напустить на себя браваду, но внутри него было что-то странное и неправильное. Он сделал еще глоток вина, надеясь, что это все исправит.
Она рассмеялась и ударила его в плечо:
— Ублюдок.
— Когда-то был. Больше нет. — Образ Фалсы, раскачивающейся на веревке, промелькнул у него в голове. Больше никогда.
Бутылка переходила из рук в руки. Голос Эндж понизился:
— Да. Ты теперь другой. Лучше, я думаю.
— Неужели? — По какой-то причине ему нужно было, чтобы она сказала ему, что он изменился. Он не хотел еще одной Фалсы. Больше никакой невинной крови на его руках.
Эндж улыбнулась:
— Ты был довольно плохим. Иногда пугающим.
— Ты никогда не говорила. Почему ты осталась со мной? — Дрен поплотнее завернулся в одеяло, все еще не согревшись.
Ее улыбка немного померкла:
— Мы живем в страшные времена, если ты не заметил.
— Заметил.
— Я решила, что, если я собираюсь выжить, мне нужно быть с такими же страшными людьми. Понимаешь? Ты всегда выглядел так, словно мог бросить вызов миру и победить.
— Я тоже так думал. Пока меня не поймали Черепа. — Дрен поворошил огонь палкой и понаблюдал, как взлетают искры и зола.
Эндж протянула руку и повернула его голову, чтобы получше разглядеть его разбитое ухо и разбитый нос:
— Они хорошо поработали над тобой.
Дрен откинул голову назад, пристыженный тем, что они с ним сделали. Ему следовало сопротивляться сильнее. Как-то. Глупая мысль. Он это знал, но это не помешало ему попытаться понять, что он мог бы сделать по-другому. Помимо того, чтобы не пытаться убить Джакса.
— Не беспокойся об этом, — сказала Эндж. — Каждому однажды везет. У них был свой шанс. Отныне наша очередь. Расплата.
Дрен ухмыльнулся, надев маску, играя свою роль. Неприкасаемый:
— Кажется, я видел, как они ели крыс прошлой ночью, перед тем как я их всех взорвал.
— Крысы? Хорошо. Они, блядь, это заслужили. — Эндж отрезала еще одну полоску ветчины и бросила ее Дрену. — Пусть они испытают то, через что заставили нас пройти за последние несколько месяцев. Пока мы наслаждаемся их едой и вином.
Дрен поднял бутылку с вином в ее честь:
— Я пью за это.
— Мы хорошо поработали прошлой ночью, ага? — сказала Эндж, вытирая вино с подбородка. — Странно думать, что в городе не осталось Черепов. Я все ожидала увидеть их по пути сюда.
— Они вернутся. Они как крысы. Убей одного, и тут же появится другой.
— Что мы будем делать дальше?
— Понятия не имею. Продолжать сражаться. Быть хорошими солдатами. — Дрен подтолкнул ее локтем. — Но я не думаю, что мы когда-нибудь станем такими.
— Все еще волк, а? — Она снова посмотрела на него тем же взглядом, ее глаза были полны озорства, и она подвинулась так, чтобы они оказались лицом друг к другу. Они были близко. Почти слишком близко — или недостаточно близко. Он не был уверен, что именно. Огонь придавал ее коже оранжевый оттенок, заставляя ее выглядеть раскрасневшейся. Красивой.
Дрен отвел взгляд, сделал еще глоток вина, затем заметил, что они почти прикончили бутылку:
— Я уже не такой необузданный. Джакс просветил меня на этот счет.
Эндж потянулась за вином. Ее рука коснулась его:
— Он тебе нравится, а?
— Раньше я так не думал. Думал, что он пустое место. Блядь, да он пытался убить меня пару дней назад, а я — его. — Дрен покачал головой. — Но он позаботился обо мне, когда это имело значение, заставил меня увидеть картину в целом. То, что мы сделали... помогло всей Джии. Возможно, даже изменило ход войны. — Он поднял глаза, поймал пристальный взгляд Эндж, но не почувствовал себя глупцом из-за того, что сказал. На самом деле, совсем наоборот. — Я понимаю, что он сейчас делает. И что нужно делать мне.
— Вчера ночью он выглядел не слишком хорошо.
— С ним все будет в порядке. Он крепкий орешек. Ему просто нужно отдохнуть. — Старик был чертовски хорош и порядочен, и Дрен ни за что не мог даже подумать, что ему не станет лучше. Ему нужен был Джакс. Ему нужен был кто-то, кто указал бы ему путь.
— Ну, что бы ни случилось, поблагодарим Богов, что у нас есть ты. — Эндж поставила бутылку и положила руку ему на бедро. — Дрен, спаситель Джии. Звучит неплохо.
— Это не про меня. — Он почувствовал вину из-за похвалы. Он ее не заслуживал. Он посмотрел на ее руку. Она казалась тяжелой, но почему-то правильной. Единственное, что казалось правильным в его жизни.
Ее губы были у его щеки, ее теплое дыхание касалось его кожи:
— Нет?
— Нет. Больше нет. — Он поцеловал ее, а потом они стали стаскивать с себя одежду, царапаясь и дергаясь, мешанина нетерпеливых рук и переплетенных конечностей, отчаянно желающих раздеться. Ничто не имело значения, кроме нее. Кроме Эндж. Он уткнулся носом в ее шею, продвигаясь вниз, пока его рот не нашел ее грудь. Она выгнулась навстречу ему, расстегивая его брюки, потянулась к нему, прикусила его ухо, приподняла его голову, чтобы снова поцеловать, глубоко и долго, и они потерялись друг в друге.
Он сбросил свои брюки, потянул ее за собой, прерывая их поцелуи, чтобы еще больше ощутить ее вкус. Она прижалась к нему и крепко обняла, такая влажная, такая горячая, такая…
Он начал кашлять. Глубокий, отрывистый кашель. Горло сдавило, словно он не мог дышать. Он отстранился от Эндж, пополз на четвереньках, пытаясь прочистить горло, заставить все работать. Ему просто нужно откашляться. Вдохнуть немного воздуха. Он схватил бутылку, сделал глоток вина, чтобы прочистить горло, большая часть пролилась ему на подбородок, когда он снова закашлялся.