— Квист, ты, тупой идиот. Почему ты стал таким засранцем?
Квист поддерживал его после смерти матери и отца. Он был единственной семьей, оставшейся у Дрена, и теперь его не стало. Дрен убил своего кузена. И теперь, что у него осталось?
Он вскарабкался на крышу, пытаясь прогнать меланхолию из головы. Он устал, ему было больно, он был избит и обожжен. Неудивительно, что он чувствовал себя подавленным. Вид сверху тоже не улучшил ситуацию. Пожар распространился с одного конца города на другой, наполняя небо дымом, пеплом и пламенем, а воздух звенел от криков раненых и умирающих. До него доносились и другие звуки: лязг стали, громкие приказы и панические мольбы. Да, это война. И не было ощущения, что его сторона побеждает.
Коллекция шлемов все еще была сложена в углу, снятая с тех, кого он убил. В то время он чертовски ими гордился, но теперь он знал, что это была детская гордость. На карту было поставлено гораздо больше, чем коллекционирование голов. Он должен был сделать больше. И он не мог сделать это в одиночку.
И он не хотел быть одиночкой.
Дрен посмотрел через улицу на здание, где жили Квист и остальные. Неужели прошло всего несколько часов с тех пор, как он отправил свою банду взрывать город? Он чертовски надеялся, что кто-то из них вернулся с той самоубийственной миссии.
Есть только один способ это выяснить.
Дрен выпил половину бурдюка несвежей воды, отчаянно пытаясь смыть сухой зуд в горле, затем снова спустился вниз и перешел улицу. Он услышал голоса в тот момент, когда переступил порог. Облегчение накатило на него волной. Это было хорошо. Это означало, что некоторые из них выжили.
Он направился наверх, на шум. Обычно дом был битком набит детьми, но не сейчас. Он никого не встретил, пока не добрался до верхнего этажа.
— Я предлагаю сбежать, — произнес голос, который Дрен знал слишком хорошо. Гаро.
— И куда идти? — спросил другой. Девушка, Эндж. Она была немного старше Дрена. Она ни от кого не терпела дерьма. За это она ему нравилась.
— Где угодно должно быть лучше, чем здесь, — сказал Гаро.
— Мы ждем Дрена, как и планировали, — ответила Эндж. — Мы не убегаем.
Именно в это мгновение Дрен и вошел:
— Приятно слышать.
Их было четверо, и они подскочили как один, когда он появился. Гаро, с белым и испуганным лицом, Эндж с ее взглядом, который давал всем понять, что она ни от кого ни хрена не потерпит, Спелк с фингалом и маленький Хикс. Настоящий маленький монстр, вот кем он был.
— Дрен! — Эндж подбежала и обняла его. — Ты выжил.
Он обнял ее в ответ, чертовски обрадованный:
— Не говори так удивленно.
— Мы слышали, что Дайджаку добрались до тебя, — ответил Спелк, подходя и сжимая его плечо.
— Нет, черт их побери, — сказал Дрен. — Ни за что. Все наоборот — этой ночью я убил десять ублюдков.
— Охренеть. — Спелк покачал головой. — Я просто убежал от них.
— В этом нет ничего плохого. Лучше живой, чем мертвый — тебе придется сражаться в другой раз. — Дрен оглядел комнату, возвращаясь к своей роли легко, как дыхание. — Это все, кто спасся?
— В основном, — сказал Хикс. — Сегодня вечером там было плохо. Мы добрались до Маркет-стрит, и они как будто знали, что мы придем. Гребаные Черепа были повсюду.
— То же самое и в казармах, — сказал Спелк.
Эндж кивнула, прикусив губу:
— И в Кокстоне.
— Мы просто бросили нашу бомбу и убежали так быстро, как только могли, — сказал Гаро, — но Мирин была недостаточно быстра. Мы столкнулись с отрядом Черепов, и они разделали ее как следует. Я сбежал только потому, что они были слишком заняты ее убийством.
— Они знали, что мы придем, — сказал Дрен. — Нас предали.
Все разинули рты, услышав эту новость.
— Кто? — спросила Эндж, поднимая кулаки.
— Квист и Фалса продали нас Черепам, — сказал Дрен. — Они собирались сдать меня Дайджаку за кучку золота, но я пырнул Квиста ножом и сбежал. Оставил Фалсу на крыше с разбитым коленом.
— Фалса? Фалса это сделала? — сказала Эндж, вспыхивая гневом. Она вытащила нож из ножен на бедре и посмотрела на Гаро глазами, полными огня. В этой девушке не было милосердия.
— Да, сделала. Почему ты спрашиваешь? — спросил Дрен, оглядывая свою команду.
— Сходи за ней, — сказала Эндж.
Гаро и Спелк вышли в заднюю комнату. Они вернулись через полминуты с очень испуганной Фалсой, ковылявшей между ними.
— Это была не моя вина, — закричала Фалса, как только увидела Дрена. — Это все была идея Квиста. Он сказал, что ты сошел с ума.
— Так, так, так, — сказал Дрен. — Посмотрим, кто это у нас.
Эндж указала ножом на девочку:
— Она появилась здесь пару часов назад с разбитым коленом, рассказывая истории о том, как она видела, как тебя похитили Дайджаку.
— Это была не моя вина, — повторила Фалса. — Это был Квист, не я. Я говорила ему не делать этого, но он не слушал. Сказал, что иначе меня убьет.
— Заткнись, — сказала Эндж, подходя к ней с поднятым ножом. — Ты все равно покойница.
— Подожди, — сказал Дрен. — Не убивай ее. — Дрена затошнило при виде нее, но он сделал ее такой, какая она есть. Это была его вина.
Эндж остановилась, но не выглядела довольной этим:
— Что? Ты шутишь, да?
Дрен потер подбородок, не веря в то, что собирался сказать:
— Нет. Не шучу. Девчонка облажалась, и я хочу, чтобы она ушла отсюда, потому что мы не можем ей доверять, но я не хочу, чтобы она умерла. Слишком многие погибли сегодня, сражаясь на нашей стороне. Вышвырните ее на улицу.
Фалса не могла поверить в свою удачу:
— Спасибо, Дрен. Ты не пожалеешь об этом. Я обещаю.
— Вышвырните ее вон, — сказал Дрен. — Пока я не передумал.
— Ты слышал этого человека, — сказала Эндж. — Спусти ее с лестницы. И немного поддай по пути вниз.
— Я надеюсь, мы не пожалеем об этом, — сказал Спелк, оттаскивая Фалсу.
— Спелк прав, — сказала Эндж. — Мы не должны позволять предателям уйти. Это подает плохой пример.
— Два дня назад я бы с тобой согласился — я почти испытываю искушение согласиться с тобой сейчас, — но мы должны быть лучше. У нас и так достаточно врагов.
— Итак, что нам теперь делать? — спросил Хикс.
Дрен оглядел комнату, посмотрел на своих солдат:
— Мы найдем Ханран, а потом, блядь, поставим все с ног на голову.
4
Яс
Киесун
Яс бежала так быстро, как только могла, прокладывая себе путь сквозь толпу людей, каждый из которых отчаянно пытался самостоятельно найти путь к спасению. Дым заполнил узкие улочки, душил их всех, щипал глаза, усиливал панику. Огонь перепрыгивал со здания на здание, перемещаясь быстрее, чем люди могли передвигаться по земле. В одну минуту дорога впереди была свободна, а в следующую — путь преграждало пламя или обрушившееся здание. Повсюду лежали тела — Черепа, джиане, молодые, старые; все погибли в огне или от меча, не имело значения. Она проходила мимо людей, съежившихся в дверных проемах, держащихся друг за друга, бормочущих молитвы бесполезным Богам. Она наблюдала, как мужчина пытался протащить по улице тележку, доверху нагруженную пожитками его жизни, но на полпути на него обрушилась стена, и он пропал. Мимо нее пробежал ребенок, зовущий свою мать, его волосы были в огне, и все, что Яс могла сделать, это смотреть, как он исчезает в дыму.
Она оказалась в ловушке ночного кошмара, из которого не было видно выхода.
Она остановилась и закашлялась, выворачивая легкие наизнанку — она устала больше, чем когда-либо считала возможным, у нее не осталось сил. Она дюжину раз чуть не умерла, но сейчас не могла остановиться. Ей нужно доставить Малыша Ро и Ма в безопасное место. Только тогда она сможет отдохнуть.
Ро был всем, что имело значение.
Чувство паники переполнило ее, затопило мысли, заставляя чувствовать тошноту. Она оставила их с ханранами на конспиративной квартире. Где именно? В ее голове все перемешалось. Преследуемые Черепами, они сменили так много мест.
Милостивые Боги, но если с ее маленьким мальчиком что-нибудь случится, она не сможет этого пережить. Ей следовало остаться с ним, а не убегать с Грисом, пытаясь быть какой-то чертовой героиней. Какое значение имело спасение какой-то принцессы, если ее собственный мальчик погибнет?
И Грис. Ему следовало остаться с ней. По крайней мере, тогда он все еще был бы жив и с ней, а не лежал бы сейчас мертвым на полу в Доме Совета. Еще одна оборванная жизнь, из-за которой можно чувствовать вину. Кто-то, кого можно оплакать. Он был хорошим человеком с добрым сердцем. Прямо сейчас ей не помешали бы его сила и поддержка. Он знал, где находится дом. Не она. Она не обратила внимания. Была слишком поглощена тем, чтобы поступить правильно.
Она сморгнула слезы — она даже не осознавала, что плачет, — и, пошатываясь, пошла дальше. Она не могла остановиться. Она должна продолжать двигаться. Тогда она узнает улицу и вспомнит дорогу.
Огонь ударил через окно, когда она проходила мимо, чуть не сбив ее с ног. Несколько искр попали на рукав ее пальто, стремясь распространить огонь, и она хлопала по ним, как сумасшедшая. Она обернулась на крик позади себя и увидела кого-то, кому повезло меньше — все его тело было охвачено пламенем. Мужчина размахивал руками, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, пока его ноги не подкосились, и он не упал головой вперед на землю, все еще горящий.
Именно в зловещем свете его вздувающегося трупа Яс поняла, что знает, где находится. Нужный ей дом был недалеко отсюда:
— Я иду, Ро.
На углу Хаусман-стрит и Кресс-роуд в самом разгаре было ожесточенное сражение: несколько Черепов и ханраны сражались мечами и копьями. Улица была усеяна телами, за которыми последуют еще. Она увидела, как Череп вспорол внутренности молодого парня, кровь была такой красной. Она повернула налево, обходя горящий многоквартирный дом, а затем на следующей улице повернула направо. Было темнее, чем там, откуда она пришла, — хороший признак того, что пожары еще не добрались так далеко на запад, — и она почувствовала проблеск надежды.