Сидя на горшке в позе орла, под стук колес и мерное покачивание, Николай стал клевать носом и ему представились свисающие вниз водоросли и он как-будто в теплой воде нежится как медуза в теплом течении. В следующий миг, открыв глаза, он обнаружил себя не в грязном туалете поезда, а в прекрасной огромной зале, с огромными полуарочными окнами, инкрустированными золотом и неизвестными драгоценными камнями, на потолке библейские истории, на полу полированный паркет с дивным узором, как сказал великий гений «Приют покоя и прохлады», если бы по центру не свисали три ужасные карлицы на канатах подобно обезьянам в джунглях на лианах. Опускаясь вниз наш антитеррористический спецназ хищно смотрел на Николая и эти взгляды не сулили ничего хорошего. С приближением трёх фурий, наш герой услышал едкое зловоние и не нашел ничего лучше, чем раскинуть в стороны руки со словами – Здравствуйте барышни. И чего это мы так нахмурились? Зловоние пропало, а хищные взгляды приняли вполне миролюбивый аллюр.
В начале рабочего дня, а это где-то полдень у нормально работающего гражданина россейского мегаполиса, полнолицая рябая проводница Дуняша в кабинете у начальника станции, не будучи как следует выцерковленной, все-таки, клялась всеми святыми угодниками, что видела молодого человека в строгом костюме шагавшего с сумкой в туалет, а потом он просто исчез. Туалет оказался открытым, форточка закрытой, а его нигде не было. Незримое око пролетариата сонно прищурилось и начало медленно и верно открываться, пристально фокусируясь на вышеобозначенной истории.
В это самое время Николай возвращался по улице Садовой домой в самом приподнятом настроении духа нисколько не размышляя о странном своем исчезновении и пикантной истории с карлицами. Его волновали две вещи. Первое это то, что по условиям аукциона деньги должны были поступить на счет Фонда не позднее месяца, это значило, что у Николая с Иваном было недели три на нахождение инвестора. Второе, надо было не забыть забрать с почты кварцевую фарфоровую пластину, присланную из Китая для опыта над водой и посмотреть, как будет реагировать пар разбиваемый ультразвуком китайского кварца в закрытом объеме.
Герой сего рассказа баловень достойный
С семейством проживал на улице не новой
В Санкт– Петербурге на улице Садовой
Вместо прочтенья книжек простодушных для детишек
Потуги дюжие направил на обстряпывание жуликоватых делишек
Коль времени оставалось с запасом
Он воду телебонил китайческим девайсом
Люди в черном парня обнулили
Жизнь достойную семье взамен предложили
Глава 3. Надя. Жена
То что мы умираем – заблуждение, также как и то что живём
.
Никому не нравится смерть, хотя умирать свойственно людям, занятие это принеприятнейшее. Я осталась одна, без мужа, на квартире на Садовой с двухгодовалой дочей и спустя месяц, как похоронили Николая испытывала в высшей степени дискомфортные чувства.
Началось с того, что Николай ввязался в какое-то дело, а потом в один день не вернулся из поездки в Петрозаводск и я забеспокоилась. Позвонили из центральной больницы и сказали, что два дня назад доставили тяжелого больного с острым аппендицитом. Пока доехала, муж уже оказался в морге, даже в реанимацию не поступал. Странная история, и не найти крайнего. Управляющий партер Адвокатского бюро Прохвостов Иван, в котором работал муж, ничего вразумительного пояснить не смог. Тело мужа, которое мне привезли из морга, совершенно было неузнаваемо, и я не могла избавиться от ощущения, что это не он. Целую ночь простояла в церкви у гроба, читала псалтырь, периодически всматриваясь в незнакомое лицо. Сходила к слепой старухе ведунье и та взяла 5000 рублей, наговорила много всякого, но жизнь нисколечко не изменилась, и про мужа никаких вестей не приходило.
Из адвокатского бюро, в котором работал муж, поступили денежные средства в размере 1 000 000 рублей, но смерть по потери кормильца работодатель не признал, а я не стала с ними судиться, так как знала, что это бесполезно.
По ночам Коля снился, и мы разговаривали, хотя вернее сказать он что-то говорил, мне это нравилось, но на утро я не могла вспомнить ни слова. Каждые день мы с доченькой ездили на Охтинское кладбище, где была могила, и смотрели на холмик земли, который должен был символизировать мне покойного мужа, а ей папу, но этой символичности я не чувствовала и только напрягалась вспомнить, что он мне говорил ночью.