Река превратилась в бурный мощный поток. – Я по всей видимости и есть такой выбранный человек.
– Да. Вы он. Раньше вы были юристом жили недалеко отсюда с женой и дочкой. Работали в адвокатской конторе, но с момента воздействия на заготовку начали проявлять странную активность не свойственную обычным юристам и вас обнули в первый раз.
– Странная терминология: заготовка, обнулили. Стерли память, что ли мне?
– Точно. Одну стерли, другую записали. У нас это называется обнулением.
– А есть в вас что-нибудь человеческое?
– Есть, наверное, подумав, ответил человек в черном, – но сейчас не об этом.
– Где сейчас мои настоящие жена, дочь, родители? Или вы и их обнулили.
– Нет, их мы не обнуляли. Они живут, как и жили, но для них вы умерли, в прямом смысле слова. Вы легли в больницу с аппендицитом, но что-то пошло не так и уже через три дня ваше тело, которое не ваше, похоронили.
– Вы, наверное, ну не лично, а ваш работодатель много таких похорон организовали?
– Достаточно. Не отвлекайтесь, пожалуйста, я продолжу. Вас тоже изготовили два года назад, и мы стали наблюдать за вами. Вы продолжали свою жизнь, но что-то стало происходить, видимо, галлюцинации или вы стали видеть какие-то необычные вещи.
– Вы сказали, со мной что-то происходило, что именно?
– Вы иногда исчезали, потом появлялись. Нам пока не удалось понять, как это происходит.
– Что вам от меня нужно сейчас?
– Вы отлично справились со вторым заданием, и мы решили поменять ваш социальный статус: из водителя трамвая сразу в вице-премьеры, выше только сам Президент.
– А если я против?
– Странный вы человек. Вам предлагают жизнь из других измерений, а вы дразните свой шанс. Смотрите так и останетесь водителем или чего хуже придумаем для вас.
– Мне можно хотя бы посмотреть на свою семью, как растет дочь, с кем живет жена.
– Слишком вы положительный человек Дмитрий, от того и несчастный. Я похлопочу, мы это вмиг вылечим, есть у нас один метод воздействия на камешек, после этого вся эта розовая соплятина оставит вас навсегда. Мы абы кого туда, – и Михаил во второй раз многозначительно закатил глаза в потолок, – не пускаем.
– А может вам самому туда? – И Дмитрий тоже закатил глаза к потолку.
– Просто возвращайтесь домой и не паникуйте, когда увидите в квартире нашего сотрудника с оборудованием. Ляжете, заснете, а проснетесь другим человеком.
– Я теперь могу идти?
– Идите. И еще. Раз уж вам так семью хочется, то будет вам и жена и ребенок в новой жизни.
Ошибка. Человек суть ошибка. Он не просто не может не ошибаться, а ему жизненно необходимо это делать. Он представляет себя героем, когда негодяй, спортсменом, когда дрыщ, великим благодетелем, когда самый упырь он и есть. На встрече школьных друзей по прошествии 25 лет нередко можно увидеть «я с триндоболами не разговариваю» и от кого это мы слышим? От главного трындобола. Да где ж тебе великий садовник для любимой своей розы (по Фиджеральду) найдет другого собеседника, не трындобола, когда все тут собрались одни трындоболы. Или вот тоже пример, «он увидел как я была одета, какая у меня прическа и какая я без него счастливая, он даже цокнул от восхищения». А на самом деле он мяса поел только что, застряло оно у него, вот он и цокнул, а совсем не из-за прически своей бывшей. И на какие человек не готов пойти подлости и негодяйства лишь бы только свою ошибку материализовать и превратить в действительность. Любовь, преданность и благодарность все забудет в один миг перед искусным змием.
Я шел по каменной мостовой, что на Тучковом переулке Васильевского острова и думал о двойственности своего положения: с одной стороны какие у меня роскошные перспективы. Могу стать первым человеком в стране, а семью свою я и не помню, так что и грустить не о чем. Мне казалось, что в мир стал другим, как будто раньше все было разукрашено красками фирмы Ладога, а теперь какая-то иностранная, совсем отличная краска использовалась. И еще пространство раньше исходило откуда-то со стороны, наверное, солнца, или еще более мощного объекта, но теперь пространство исходило от меня. Это исхождение, видимо, чувствовали встречные прохожие, одни с завистью смотрели на меня, другие не смотрели, но, все-равно, конечно же, тихо завидовали, не выдавая себя. Я даже распрямился как-то весь и побыстрее устремился домой, пока что-нибудь не случилось и не сорвало так удачно складывающуюся в мою пользу картину. С другой стороны