Он сидел на застекленном балконе дома, созерцая красоту родного края: два горных хребта дугой спускались вниз, как бы замыкая пространство вокруг села, заполненного фруктовыми деревьями и зелеными лугами, а внизу далеко, на линии горизонта, тонкой синей полоской красовался берег Каспийского моря.
За плетеной оградой спереди его дома промелькнул сосед Экпер с косой, накинутой на плечо. Вслед за ним прошла и его жена в широком цветном складчатом платье и белом платочке с веревкой в руке, свернутой в узелок. Мази, сделав смачный глоток горячего чая, еще дальше откинулся на спинку стула, ощущая приятное давление на позвоночник, затем взмахом руки прогнал от себя кучку назойливых мух, зевнул и сомкнул отяжелевшие от скуки и лени веки.
Дверь открылась, и жена по имени Сельми, красавица с миндалевидными темно-зелеными глазами, появилась рядом с ним.
– Спишь? – спросила она с возмущением. – Люди уже собрали сено и дома скирдуют, а ты?
– Тихо! – перебил ее Мази и стал прислушиваться. Издали донесся гул грузовика. – Интересно, что за машина?
Вскоре по дороге, огибающей его дом, на скорости пронеслась колхозная машина с тюками сена. А когда через несколько минут промчался второй такой же грузовик, Мази встал и, глядя на жену, сказал:
– Знаешь, что? – он прищурился, изображая умный вид. – Чтобы запастись сеном, некоторые работают, чтобы не думать, а я буду думать, чтобы не работать.
Лицо Сельми вытянулось.
– Ты не понимаешь, – продолжал Мази. – Я имею в виду, что можно заполучить по тюку с каждой проезжающей машины. Это просто как три копейки.
Сельми покосилась на мужа, приподняв одну бровь.
– Как?
Мази рассказал свой быстро созревший план.
Сельми подозрительно прищурилась, мучаясь в сомнениях: она уже давно убедилась, что в жизни ничего так легко не дается.
– По той дороге водители гоняют машины на высокой скорости, и ты не успеешь кинуть веревку, – произнесла Сельми.
– Подумаешь, большая проблема, – небрежно произнес Мази. – Все просто: я брошу каменную глыбу посередине дороги, и им придется сбавить скорость, чтобы объехать. Так что под ореховым деревом машина Усейбега будет ползти, милая.
Жена вышла провожать своего находчивого мужа, она стояла со скрещенными на груди руками, прислонившись к стене и недоверчиво глядя на него.
– Как только пройдет машина, подбегаешь и уносишь, – приказал Мази. – Тут всего два шага.
– Нет, – коротко отказалась Сельми. – Если увидят – стыд какой. Все работают, а ты…
– Да брось ты. Что тут такого. Надо искать легкие пути. Два часа развлечений и сено на зиму готово. Нет, и вправду, что тут такого.
– Ты как хочешь, а я не пойду, – твердо решила Сельми. – Во-первых, воровать это уже нехорошо. Во-вторых, милый, у тебя не такие уж мозги, чтобы все рассчитать до мелочей, а то был бы каким-нибудь начальником.
Мази раздраженно нахмурился.
– Начальником, начальником, – пролепетал Мази, – ты, что, телевизор не смотришь? – Воруют все, кому не лень: и губернаторы, и прокуроры. А вот такими руками, – он выставил грубые ладони мохнатых шершавых мозолистых рук напоказ, – никто еще не разбогател. – С надутыми венами на шее Мази, продолжая распутывать веревку и обидевшись на жену, пробубнил себе под нос: «Мозга нет», – тоже мне! Зато ум есть!»
Махнув рукой и уходя за угол дома, Сельми добавила:
– Еще не забывай, что соседка Месме всегда на страже.
– В этом тоже есть плюсы, – сказал Мази под нос самому себе, с азартом распутывая веревку, – если она увидит, я привлеку ее. Пополам – пусть помогает. Она такое не упустит, не то, что ты. Честная, порядочная.
Все решено. Нельзя было терять время. Он быстро спустился вниз и направился в сарай. Через несколько минут он появился во дворе в полном снаряжении: на ногах – резиновые цепкие галоши, на голове – шлем мотоциклиста (какой предусмотрительный парень – это, если он вдруг упадет с ветки вниз головой). На лице самодовольное выражение: глаза торжествуют, губы смеются.
Мази быстро добрался до задней калитки приусадебного участка по тропе, проложенной между высокими стеблями кукурузы. Закрыв калитку, он огляделся по сторонам и, убедившись, что соседей и других завистливых глаз нет, стремглав пересек дорогу и залез на ореховое дерево, потом как мартышка забрался на ветку, которая как нельзя кстати нависала над дорогой. Он затаился.
Воздух был полон разных звуков, с которыми надо было разобраться; какая-то настырная птица злорадно ликовала в тени под листвой; где-то невдалеке залаяла собака; в центре села кто-то бензопилой заготавливал дрова; отовсюду было слышно кукареканье петухов; справа – соседский мальчик орудовал молотком, видимо, чинил деревянные яблочные ящики. Мази удивился, потому что всего лишь несколько минут назад ничего не было слышно. Но самое главное, он не мог уловить гул машины – он начал расстраиваться. «Неужели вывезли все сено», – про себя с сожалением рассуждал он, и тогда все приготовления напрасны.