В монастырь должна вести вера и полное отречение своей воли: только воля Божия! Все «я» – за монастырскими воротами. И тут-то начинаются все беды и напасти: то монастырь не такой – пойду искать другой, то настоятельница вредная – пойду искать другую, то сестры несправедливо относятся – пойду искать других сестер, которые меня будут гладить по головке, на ручках носить, восхищаться мною…
Или так: побыл в монастыре немного – и вскоре назад. Зачем ему монастырь, жизнь монашеская? Все уже знаю, все умею, все постиг. И пошел проповедовать Бога, да под гитару: дрынь-дрынь, дрынь-дрынь… «Радость моя, не скорби ни о чем!». Зачем скорбеть? Это святой Давид скорбел: «Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу». Это пустынники, отцы наши преподобные, исповедники веры Христовой скорбели, плакали, сокрушались о грехах своих. А нам зачем? «Не скорби ни о чем!». Серафим Саровский вышел из затвора аж через тридцать лет своего уединения в лесу, и то лишь после того, как ему велела Сама Пречистая Матерь Божия. А теперь все легко и просто: захотел – в монастырь, захотел – из монастыря. В руках монаха – четки и мобильный телефон, в кельях – интернет и телевизор. Вот и не скорбят ни о чем.
Игуменья заглянула девушке в глаза.
– Что, напугала я тебя? Не пугаю. Ты должна знать, куда и зачем идешь. Иллюзий быть не должно, тогда не будет и разочарований. Тогда будешь настоящей монахиней – по духу, а не лишь по форме. И тогда услышишь голос Творца – как слышит Его пустыня, как слышат звезды и вся вселенная.
5.
Избирательная кампания оправдала прогнозы всех политиков: она выдалась на редкость жаркой, бескомпромиссной и даже жестокой. Соперники не жалели средств на агитацию, обклеив весь город огромными бигбордами, листовками, плакатами, лозунгами. Среди желающих воссесть в кресло главного градоначальника были как люди, широко известные горожанам, так и новички – выдвиженцы от новых политических сил, обещавшие избирателям если и не совсем земной рай, то что-то очень близкое к нему.
Впрочем, был один фактор, объединявший всех кандидатов: это беспощадная критика действующего мэра, который досиживал свой срок, оставшись в памяти горожан как абсолютно безынициативный, вялый руководитель, равнодушный ко всему, что творилось в городе. Отвратительные дороги, экономический застой, обнищание людей, а на этом фоне – коррупция, процветание личного бизнеса местных «князьков» во главе с самим мэром. Он не стеснялся появиться перед городской нищетой на шикарном «порше», устраивать с барским размахом ресторанные застолья, где собирались столичные покровители этого провинциального градоначальника вместе со своими прихлебателями и подхалимами.
Кальвадос – так прозвали эту одиозную личность приближенные к нему люди – избегал общения, встреч с горожанами. Боязнь эта была настолько панической, что жил он даже не в родном городе, а в одном из мотелей, стараясь быть недосягаемым и неприкасаемым для своих избирателей.
Ко всем своим бедам Кальвадос был малограмотным, косноязычным, неспособным сказать двух слов без заранее подготовленной бумажки. От его имени везде и всюду «вещал» более разговорчивый первый заместитель по кличке Квак – такая же одиозная, погрязшая в скандалах личность, как и сам градоначальник, обозливший против себя не только своих оппонентов, но и всех избирателей.
Поговаривали, что Кальвадос – главное городское несчастье – реально окончил семь классов начальной школы, все остальные дипломы были куплены. Куплено было и само кресло мэра, откуда он, однако, намеревался прыгнуть еще выше, заложив под эту «розовую» мечту весь собственный бизнес: шикарный ресторан, недвижимость, дивиденды от разных коммерческих операций. Не имея ни авторитета, ни уважения, ни знаний, свою главную ставку он делал снова на то, что однажды его сделало мэром – связи и деньги. Эта продажная, постыдная, безбожная мораль вполне отвечала духу времени, в котором бедствовали простые люди, но успешно процветали такие проходимцы, как Кальвадос и Квак.
Постепенно стало ясно, что главная борьба разгорится между двумя претендентами: Павлом Смагиным и Максимом Лубянским. И если имя первого было хорошо известно избирателям – он много лет представлял интересы горожан в городском совете как депутат, занимался благотворительной деятельностью, то второй не просто вошел, а ворвался в общественную, политическую жизнь города. В прошлом офицер спецназа, командовавший батальоном в горячих точках, он возвратился в свой родной город, откуда ушел во взрослую самостоятельную жизнь, вполне сформированной личностью – крупным бизнесменом, владельцем сети торговых центров. Он обещал горожанам превратить свою провинцию в маленький Лас-Вегас, наполнив его развлекательными центрами, казино, отелями, ресторанами.