В ней бился океан энергии, ослепительно чистой. Сострадание, верность, любопытство, старая боль, новая боль, физическая боль (ранена? Как он мог не заметить?). Отвага, гордость, честь, живой ум... и это только самый верхний слой. Он никогда прежде не видел ничего более яркого и мощного. Она, несомненно, Ллгорн, но и человек тоже, каким бы невероятным это ни казалось!
— Корабль мой, собственный. Я имею право распоряжаться его маршрутом, если тебя это волнует. Мне приблизительно тридцать лет, если сравнивать возраст людей и Ллгорн. Для Ллгорн я действительно молод. Оскорбить ты меня не можешь, ты — гость. Я поправлю, если ты сделаешь ошибку, но не обижусь. А вот почему не оставил вас умереть — это сложный вопрос... Должен был оставить. Никому не нужно знать, что я был на человеческом корабле... Но не смог, я же не Неур в конце концов. Пожалел... Нет, неправильное слово. Ваше мужество... Меня удивило, дотронулось до сердца, а потом я увидел... — он сбился и замолчал.
— Что? Что же ты такое увидел, что даже изменился в лице?
— Твои глаза, Дей-зи.
— А… — отмахнулась она, — всю жизнь мне твердят про мои глаза необыкновенные, и даже ты — туда же!
— Но ты не понимаешь! — в мягком тоне его голоса прозвучало волнение. — Они и есть необыкновенные.
Дейзи не знала, как реагировать. На этот раз голос Эльфа не был лишён эмоций — что-то прорвалось в него, очень глубокое. Но он не дал ей додумать.
— Ты испытываешь боль. Ты ранена?
Про плечо девушка почти забыла, но он напомнил — и боль услужливо вернулась.
— Пустяки, синяк.
Левая бровь Том-а дрогнула в непонимании.
—Ушиб, — поправилась Дейзи.
— Нужно посмотреть на твой ушиб, — серьёзно сказал Том-а.
В медотсеке тихо гудела капсула автоврача, затемнившая весь купол, кроме того места, где находилась голова Сержанта. Мягко подсвеченный изнутри, он спокойно спал. Том-а повернулся к Дейзи, держа в руке плоский диск, размером побольше, чем тот, который так помог её товарищу.
— Тебе придётся показать свой ушиб диагносту.
Дейзи отвернулась и, расстегнув трико, оголила верхнюю часть плеча и шею, низко склонив голову. Боль прокатилась по позвоночнику, заставив её вздрогнуть. Прохладная поверхность диска легла на плечо. Она ощутила лёгкое покалывание там, где диагност касался кожи. По позвоночнику и конечностям прокатилась волна зуда, на миг заломило зубы и появилось неприятное давление за глазами. Потом всё закончилось. На плече пискнуло, Эльф снял с неё диск.
Пока она одевалась, Том-а вставил диагноста в подходящее гнездо на одном из аппаратов и стал просматривать информацию. Это продолжалось несколько минут, и девушка замерла у входа, стараясь не мешать; впрочем, она и так знала, что ничего серьёзного не повредила. Аппарат погудел и выдал Том-а белую капсулу прямо через образовавшееся в гладкой панели отверстие, а он всё стоял к ней спиной и не спешил повернуться. Наконец, словно очнувшись, он протянул капсулу ей.
— Здесь мазь. Нужно втирать дважды в день в месте ушиба. — Он смотрел на девушку задумчиво, словно подбирая слова, но сказал совсем не то, что собирался: — Пойдём, покажу тебе корабль.
Прогулка оказалась недолгой, они вернулись в рубку.
— Ты действительно не знаешь, кем был твой отец?
— Нет, — Дейзи покачала головой, — мама всегда уходила от ответа на вопросы об отце, а когда я стала чуть старше, поняла, что они причиняют ей боль, и перестала спрашивать. А тебя почему это интересует?
Он помедлил, но всё же ответил:
— Я не совсем уверен, что тебе нужно это знать, и не встреться мы вчера...
— Не встреться мы вчера, — перебила его Дейзи, начиная терять терпение, — сегодня меня уже не было бы в живых! Расскажи то, что знаешь. Терпеть не могу загадок...
Он указал ей на кресло второго пилота, и она забралась в него. Сам же он занял своё, развернув его так, что они оказались лицом к лицу. Ну, не совсем. Её лицо было на уровне его диафрагмы примерно — если у Ллгорн она, конечно, есть.