«Я люблю тебя…», — но слова эти так и не прозвучали вслед удаляющейся фигуре парня.
«Люблю!», — вновь про себя повторила я, отчаянно прижимая руки к груди и чувствуя, как сердце разрывается на части, разбивается на осколки, больно впивающиеся в тело. — «И никогда не перестану…»
Месяц спустя…
— Ой, да ладно, Юльк, хватит уже, — толкнула меня в бок подруга. — Уже месяц прошёл, а ты всё по-прежнему убиваешься из-за этого придурка.
— Ничего я не убиваюсь, — тихо буркнула, отворачиваясь.
— Тогда чего это ты так смотришь на во-о-он тот столик, где расселся Денис с Иркой на коленях? — невинно похлопала ресничками Оксана, взглядом указывая на злосчастный столик университетской столовки.
— Никак я не смотрю, — смутилась я окончательно, низко опустив голову и позволив распущенным волосам скрыть моё лицо. И всё равно словно кожей чувствовала со всех сторон любопытные взгляды, посылаемые сидящими рядом и насмехающимися надо мной студентами. Как же, одна осталась, бедняжка!
— Ну да, ну да, продолжай мне тут наливать литр бензина в кофе, попутно смотря плотоядным взглядом на Дениску, — хмыкнула Ксанка, скрестив руки у груди, и с вызовом глянув на меня, мол: «Ну что, каков твой ход?».
Медленно и глубоко вздохнув, я молча сложила всю посуду на поднос и поднялась со стула.
— Ну, всё, мне это надоело, — отрезала я. Накинув кожанку и прихватив сумочку, взяла поднос, направившись с ним к столовскому пункту приёма грязной посуды.
— Эй, постой! — закричала мне вслед подруга, вскочив с места и побежав за мной. И это на лабутенах-то! Спортсменка она у меня, что ещё сказать, рисковая девушка. — Юльк, ты что, обиделась на меня? — нагнала меня она как раз в тот момент, когда я на ходу отдала свой поднос женщине, не задерживаясь и секунды у столика.
— Нет, мне просто уже надоело, что каждый день, каждую секунду ты тыкаешь меня в чувства, якобы питаемые мной к Денисию, — равнодушно пожала плечами, идя к дверям на выход.
— Но я всего лишь говорю очевидные всем вещи! — всплеснула руками девушка.
— А я, видимо, не вхожу в состав этих «всех», — огрызнулась и резко дёрнула на себя дверь, случайно заехав кому-то сбоку локтём.
— Ой, — ойкнул тот, кто случайно попал «под горячую руку».
— Pardon, — не глядя на пострадавшего, буркнула на ходу и выбежала на улицу.
Оксана, цокавшая своими лабутенами сзади меня, весело засмеялась.
— Ну, что ещё? — не выдержала я, обернувшись и врезавшись в свою подругу.
— И кто мне после этого говорит, что у него крышу не сносит? А? Не припомните мне, мисс «Любительница холодных сердец»? — насмешливо протянула она, закатив глаза.
— Обойдёшься, — тихо произнесла я, разворачиваясь и направляясь в учебный корпус универа. Впереди была ещё одна пара, которая должна была начаться уже с минуты на минуту. А от злосчастной столовки, располагавшейся в нашем университетском городке, идти нужно было не меньше пяти минут, лавируя между рядами машин, припаркованных вдоль неширокой улочки.
— И всё-таки мы обиделись, — констатировала единственная и неповторимая подруженька. — Ну, буки-буки, бяки-бяки, теперь так и будем ходить надутыми, — словно играя с маленьким ребёнком, начала сюсюкаться она, подтрепав меня по щёчке.
— Ой, отстань, а, — отмахнулась я. — У меня урок с Марфой Петровной сейчас будет, мне не до обидок.
Рыжая бестия фыркнула, взмахнув кудрявыми локонами своих, не поддающихся ни одному выпрямителю, волос.
— Нет, серьёзно. В последнее время она стала такой бешеной, что разносит в пух и прах каждого, особенно тех, кто сидит на первых и последних рядах. А если учесть то, что ровно через… — взглянула на часы у себя на руке, — минуту начнётся пара, то места в середине мне уже не видать.
— А всё потому, что ты…
— Да не страдаю я на занятиях из-за расставания! — вспылила я, перебив Ксанку и случайно задев её рукой, которые во время «бешенства» жили у меня отдельной от всего тела жизнью. Как хвосты у котяр. — Извини, — тихо произнесла, виновато взглянув на ошарашенную подруженьку. — Но ты сама виновата в том, что допекла разговорами о человеке, который для меня мёртв и не требует воскрешения.
— Я всего лишь… — начала оправдываться она, но я, покачав головой, развернулась и бегом направилась на занятия. Конечно же, свободные места остались только на последнем ряду и мне пришлось пристроиться на «Камчатке», как называла этот ряд Марфа Петровна. От неё же мне вдобавок прилетело за то, что на уроках я невнимательна. И, мало того, что совершенно не слушаю преподавателя, так ещё и не занимаюсь, летая в облаках и постоянно глядя в окно, будто бы мне там кто-то что-то может подсказать. Пришлось прикусить язычок и молча покивать, виновато опустив глазки в ожидании, пока эта атомная женщина выберет себе новую жертву.