- Ты зачаруешь даже черного вердога, - Хона нервно засмеялась.
Юл только пожал плечами и тихо произнес:
- Переночуем здесь, а завтра - конец пути.
Гексаграмма 63 (Цзи-цзи) - Уже конец
Путешествие закончено лишь тогда, когда сделан последний шаг
Эпилог долгого странствия
Младший правнук и байкерша показались из-за холмов поздним утром, когда солнце уже достаточно высоко поднялось над горизонтом. Землепашцы бросили работу в поле, пастухи оставили без присмотра животных, старшие подростки и хворые женщины, занимающиеся приготовлением пищи, повылазили из землянок, кузнец, ткачи, гончары позабыли о своих делах. Все, буквально все, будто завороженные, двинулись навстречу всадникам. Люди узнали своего соплеменника, покинувшего Забытую деревню почти год назад, но беременная девушка вызвала волну недоуменных перешептываний.
Юл и Хона ехали, не останавливаясь, словно не замечая ошарашенных селян. Толпа послушно растекалась перед гордыми наездниками, восседающими на грациозных белых лошадях. Толпа подспудно чуяла незримую силу, исходящую от пары. Толпа не смела препятствовать их движению. Однако нашелся тот, кто не посчитал юных всадников чудом из чудес. Это был староста Имэн. Седобородый старик, суровый и непреклонный, встал на пути супругов. Младший правнук и байкерша затормозили лошадей.
- Я, согласно воле Схода, растворил прах последнего предка в море и вернулся к положенному сроку, - произнес Юл с чувством важности момента. - А значит, дом моего славного прадеда Олега должен быть цел и нерушим, ибо он есть центр вселенной.
- Ты проявляешь неуважение к старшему, - сухо произнес Имэн, - как смеешь ты разговаривать со мной, не сойдя с лошади?
Замечание старосты не смутило Юла, он соскочил с коня на землю и твердой походкой направился к главе села, встал напротив него, посмотрел ему в глаза. Без смущения. Без страха и трепета. С вызовом.
Хона, поколебавшись, тоже спешилась, встала чуть поодаль. За спиной мужа.
- Если угодно, я повторю свои слова пешим, - с нажимом сказал парень.
- Я понял тебя, Юл, сын Каена, - невозмутимо произнес староста, - но ты нарушил заповеди предков. Ты привел в обитель Света чужачку из Внешней Тьмы! Разве вы не видите, что она, - повысив голос, Имэн указал на Хону пальцем, - беременна Тьмой Внешнего мира!!!
Толпа загудела. Байкерша напряглась, рука ее потянулась к рукояти меча. Юл бросил ободряющий взгляд в сторону жены и, вскинув кулак, прокричал:
- Она носит под сердцем моего ребенка! Я был в чужих землях, и я вам скажу, что Тьма, как и Свет, есть везде! Разве ночь обходит стороной Забытую деревню? Разве солнце светит только здесь?
- Но Внутренний Свет есть только в Забытой деревне и нигде более! - безапелляционно заявил староста.
- С чего вы так решили? - Юл задал вопрос не только Имэну, но всем окружающим их людям. - С чего вы взяли, что Внутренний Свет есть только у нас, и его нет у других?
- Потому что так завещали наши предки! Или ты, наглый мальчишка, считаешь себя умнее первопредков? - Имэн, разведя руки, медленно закружился на месте. - Этот сопляк полагает, что мудрее великих предков? Пусть он ответит нам!
Младший правнук замешкался. Доводы разума и логики - ничто для толпы. Он это прекрасно понимал. Сейчас нужно было апеллировать к другому, к иррациональному.
- Отвечай, Юл, сын Каена, ты считаешь себя умнее предков?!
- Когда я высыпал прах последнего предка в море, мне было видение, - лицо парня выражало абсолютную уверенность, но сердце его яростно отбивало отчаянную канонаду, - и я говорю сейчас не свои слова, но слова наших великих предков! Предки и прадед Олег, вернее отражение их сущностей, мне поведали истину!
- Тебе виделись демоны Внешней Тьмы, а не наши предки! - отчеканил староста. - Они ввели тебя в заблуждение! И вот ты привел чужачку из мира, полного Зла! Ты должен быть наказан, а исчадие Внешней Тьмы подлежит смерти, иначе проклятье падет на наши головы! Схватить их! Схватить!!!
Несколько мужчин, ближайших соратников Имэна, рванулись было к супругам, но Хона, издав гневный клич, выхватила меч, и они застыли в нерешительности. Толпа зашумела неровным многоголосием. Юл не ощутил в ней единства.
И тут вперед выступил кузнец Темер-старший.
- Я верю Юлу! - громогласно заявил он, тряхнув смоляной бородой с проседью. - Посмотрите на его стальную рубаху! Такое демоны не подарят!
Младший правнук удивился доводу кузнеца, а потом внезапно к парню пришло озарение. Кузнец и его ближайшие родственники имели наибольшие причины для недовольства старостой. Металл давно стал дефицитом, и значение кузнеца в обществе неуклонно падало. А тут еще глава деревни начал потихоньку прибирать к себе ресурсы. Имэн в какой-то мере являлся младшим братом и предтечей Авраама Шестого из Богополя. Вот только опереться на воинов и послушников староста не мог, поскольку в Забытой деревне таковых не имелось. Поэтому он старался заручиться поддержкой близких ему людей, тех, кто занимался преимущественно земледелием. По традиции, идущей от самой Великой погибели, кузнецы, гончары и ткачи имели отдельные склады, где хранили свою продукцию и выдавали остальным селянам. Однако в последние годы Имэн все более концентрировал власть в своих руках, на Сходах он, стабильно получая большинство голосов, добился того, чтобы склады тканей и гончарных изделий перешли "под общий", а на деле под его личный контроль. Те, кто занимался ремеслом, оказались самыми обделенными. Естественно, глава поселения апеллировал к законам предков, Внутреннему Свету и Божьей Четверице, а не к собственной жадности. В окружении Имэна появились люди одевающиеся и питающиеся чуть лучше, чем все остальные. Пока это было незаметно. Но кто знает, к чему это приведет? Впрочем, Юл знал. Пройдет еще несколько десятков лет и староста, не Имэн, а какой-то другой станет опираться не только на авторитет предков и Божьей Четверицы, но и на громил, которые уже никогда не будут работать в поле или пасти овец, или лепить горшки. Они будут следить, чтобы остальные прилежно работали в поле, пасли овец и лепили горшки.
Каким-то непостижим внутренним чутьем Юл осознал, что это неизбежное зло. Оно неминуемо поселится в Забытой деревне. И, значит, это зло придется возглавить, а не отдать на откуп глупому старику. В голове парня догадки как бы вспыхивали сами собой, словно их кто-то нашептывал, будто прадед Олег явился к нему не во сне, а наяву, среди бела дня и стоял сейчас за спиной.
"Вот оно зло! - текли пронзительные мысли. - Неотвратимое зло, из которого придется вытягивать крупицы добра! Такая задача не по силам тупому старикану!"
Глава деревни готов был применить насилие, которое станет прецедентом для будущих, еще больших злоупотреблений. Нет, безмозглый червяк, не тебе творить историю!
Из толпы вышел лучший друг Юла, Темерка, сын Темера-старшего. Он, испуганно зыркая, встал рядом с отцом и произнес подрагивающим голосом:
- Я тоже верю Юлу!
И еще младший правнук понял: да, действительно, большинство не нуждается в логических доводах, но и иррациональное отнюдь не гарантирует победу, люди, прежде всего, действуют в своих интересах, прячась за логикой и иррациональным, и используя логику и иррациональное. Значит, необходимо убедить большинство, что он, Юл, действует в их интересах. Ведь у парня, как и у старосты, тоже не было воинов господних и послушников. Надежда оставалась лишь на слово.
- Добрые мои соплеменники, - воззвал Юл, - позвольте мне обратиться к вам! Предки сказали мне, что мы называемся Забытой деревней потому, что позабыли о настоящих своих обычаях. Мы боимся, что мир вспомнит о нас и погубит, и внешний мир рано или поздно придет к нам, хотим мы того или нет. Чтобы этого не произошло, мы должны быть быстрее, мы сами должны вспомнить о мире. Посмотрите на меня! Я одет в кольчугу! В рубаху из металла! И это есть во внешнем мире, в котором существует не только Тьма, но и Свет! Так мне сказали предки! И Свет этот гибнет, и мы, средоточие истины и центр вселенной, должны озарить сумерки мира! Здесь рядом есть река, а на ней стоят заброшенные города, там мы сможем добывать металлы, и наши плуга вновь будут с легкостью взрыхлять землю! И, значит, жить мы будем сытней и привольней! И еще предки сказали мне, что мы позабыли обычаи, потому что каждому воздается не по труду. Посмотрите на рубаху старосты! Она чиста и свежа, а теперь взгляните на одежды сыновей Тиля Ткача! "Разве есть в этом справедливость", - спрашивают предки? У ткачей рубахи изношенней, чем у старосты?