Тем не менее Шимон не попадает в четверку избранных, которые будут торжественно открывать инсталляцию. Он болен шизофренией, и на него находят приступы смеха в самых неподходящих ситуациях. Никому из обитателей дома это не мешает, но, если на церемонии будут люди со стороны, они могут не понять. Вместо того чтобы оправдываться, лучше похвалить его за то, что он за несколько месяцев сдал обществознание, химию, биологию и английский.
— Математика мне не по зубам, — улыбается Шимон. Ему предстоит переэкзаменовка. Одногруппники уже всё сдали и, когда автобус сломался, даже обмывали аттестаты на задних сиденьях. А он из-за этой аварии не успел на выставку Уорхола.
9.03. На глазах телезрителей в южную башню ВТЦ врезается второй самолет
9.23. Эвакуация людей из здания ООН на Манхэттене
Чесек как раз вернулся с выставки Уорхола. Ему понравилось. Он подчеркивает, что это он подбросил идею памятника, но не имел представления, каким тот должен быть. Вначале хотел построить две башни с врезавшимися в них самолетами, этакую маленькую копию ВТЦ, но мужики только кривились. Работы много, а все равно хорошо не получится. Лучше пусть будет символ.
Пятидесятилетний Чесек занимает высокое положение в иерархии, поскольку живет в отдельной комнате со служебным видеомагнитофоном фирмы “Томпсон”. Чесек отвечает за доставку официальных бумаг и подходит к телефону в дежурке, так что он второй после бога (то есть после Эразма). Мы смотрим на его воплотившуюся мечту — аквариум с рыбками, спонсором которого стал стекольщик с улицы Парижской коммуны. Потом благодетель еще и заменил треснувшую стенку. Чесек все время повторяет, что их дом — это не приют. Директор ничего не запрещает, а выслушивает каждого и даже сам загорается и помогает. Поэтому Чесек в доброжелательной атмосфере выращивает у себя в комнате пятьдесят разных растений.
— Это еще мало. Моя особая гордость — крапива, красиво растет, — хвалится он.
Цветы успокаивают Чесека. У него часто “скачет” сердце. Но не от тоски по семье и прежней жизни. Мать была больна раком, а отец только пил и бил. Чесек не пил, зато все время убегал и воровал. И в Валбжихе, и в Твардогуре. Он говорит, что воровал, чтобы жить. Деньги и еду. Ночевал в парке и в подъездах. Потом — детская комната милиции, детский дом, исправительная колония и тюрьма. Двадцать шесть лет за решеткой. Когда вышел, впервые услышал о приютах. Предпочел Центральный вокзал в Варшаве. Однажды приятель предложил ему проехаться на поезде до Вроцлава. Так Чесек попал к Эразму, который ему верит. Если надо за чем-то сбегать, он даже дает Чесеку ключи от своей квартиры. А тот всегда пользуется случаем и поливает у директора цветы. Он гордится тем, что Эразм его хвалит. Недавно начальник сказал, что памятник — замечательная идея.
— Когда эти самолеты врезались, я не мог поверить. Там наверняка погибли и бездомные, а может, какой-нибудь бездомный поляк, — задумывается Чесек.
Пока мы курим, подсчитывая, сколько точно лет он провел в заключении, звонит мобильник. Чесек лезет в карман.
— Только в “Идее” [3]мне без проблем продали телефон. 50 злотых в месяц — не так уж плохо. Если не хватает, начальник одолжит.
— Но кто, кроме него, вам звонит? — спрашиваю я неделикатно.
— Когда у меня дела в городе, звонят, чтоб я по дороге сделал еще что-нибудь. Не приходится второй раз отправляться в город. Кроме того, мне иногда становится плохо с сердцем, и тогда не нужно искать телефонную будку. — Чесек настаивает, что у бездомного даже может быть машина. — Бывает, приходится перевозить тяжести на трамвае. А так бы раз, два — и готово. Бездомных водителей немало, встречаются и юристы без дома.
Один раз я огорчил безмятежного Чесека (“Как есть, так есть, могло быть хуже”.) Он не знал, что Энди Уорхол умер. Но через минуту решил, что это не имеет значения.
— Говорили, что он больной, а у него ведь голова прекрасно варила, коли дошел до того, чтобы множить картины, и прославился. — Чесек вспоминает, что так же было с тем, кто написал “По ком звонит колокол”. — Хемингуэй ведь тоже был болен и в конце концов застрелился, однако прославился, — уверяет он.
10.00. Рушится южная башня ВТЦ
10.30. Рушится северная башня ВТЦ
Если бы Зенек оказался в нужное время в нужном месте, например 11 сентября 2001 года у башен ВТЦ, то наверняка сделал бы потрясающие снимки.
Он любит фотографировать. У него уже четыре альбома и еще пять непроявленных пленок. На фотографиях запечатлены все важные события: первая в его жизни вечеринка по случаю дня рождения (устроенная на улице Реймонта четыре года назад), море (которое он впервые увидел год назад), бездомная Халина (с ней он познакомился в Гданьске и отбил у приятеля) и сын, которого он не видел много лет и уже не увидит, сейчас ему было бы 25 лет. О том, что он умер, Зенек узнал из письма Управления социального страхования.