– Ладно, ладно, – со смехом говорю я, и размахивая руками, выгоняю его из комнаты обратно в окно.
Я должна увидеться с папой и вернуться на тренировки и учебу. Итан не может мне запретить. Я снова нащупываю нашу связь. Она такая же прочная, но сегодня утром я смогла использовать ее, значит смогу и дальше это делать.
Когда солнце садиться, я возвращаюсь на кухню и доедаю все, что там оставалось. Потом душ. Натягиваю вчерашние шорты, майку и ложусь в постель, тут же засыпая. Итан так и не пришел.
Когда же ночью он все-таки вернулся, то буквально растерзал мое тело, не проронив ни единого слова и тут же уснул.
У нас вообще как-то не складывается общение. Мы взаимодействуем исключительно телами. Это все очень и очень странно. Сначала нужно начать разговаривать и еще кучу разных стадий отношений преодолеть, а уж потом тыкать друг дружку разными органами.
Утром он меня разбудил, кинув на кровать вешалку с моей одеждой.
– Быстро одевайся! Мы уходим, – рявкнул он, и схватив наши сумки, уже полностью одетый в темно синие джинсы и белую футболку отправился к двери.
Когда мы через десять минут шли по улице, он не тащил меня за руку, как прежде, а не оборачиваясь, быстрым шагом рассекал воздух, оставляя меня позади.
Я же никуда не торопилась, а медленно брела, рассматривая деревья и цветы, подставляя лицо лучам пока еще летнего солнца. Иногда мне попадались местные жильцы, но их было очень мало, по сравнению с крылом для простых студентов. Здесь все казалось каким-то безлюдным и тихим.
Когда Итан совсем пропал из виду, я почувствовала себя немного свободнее, даже дышать стало чуть легче.
Вот чего боялись мои родители. Сейчас я отчетливо это понимаю. И я благодарна им за двадцать лет свободы.
Год назад я была уверена, что убегаю с поводка, а на самом деле каждый день вокруг меня возводились все новые и новые стены, пока моя тюрьма не стала напоминать коробку метр н а метр. А сейчас в ней еще замуровали все окна и двери.
Улицу с коттеджами привели в порядок. Нигде не было ни разбитых стекол, ни мусора. Коттеджи отремонтированы. И судя по всему в них вернулись их жильцы. Где-то слышались голоса, где-то музыка, а где-то усиленно тренировались, пыхча, как паровоз.
Чем ближе я подходила к дому Итана, тем медленнее и меньше были мои шаги. Я конечно могла опять убежать и поискать папу и Джейла или увидеться с Мэри, ну или с Нойсом, но я устала бегать. Я не хочу делать все это украдкой, мне нужно обо всем договориться с Итаном. Я должна значительно расширить стены своей клетки.
Не дойдя несколько домов до своего нового места заключения, я услышала, как из дома прямо напротив меня через небольшой проезд кто-то выходит из коттеджа и о чем-то спорит. Я машинально повернула голову в сторону парней и замерла. А когда они увидели меня, замолчали и замерли тоже.
Я столько раз представляла себе, как мы первый раз увидимся, но все зря. А сейчас они вообще втроем, и меня начало судорожно потряхивать.
– Люк, – тихо произнесла я.
– Кайла, – ответил он и кинулся через проезд, остановившись в паре метров от меня.
Мы не смотрели друг другу в глаза и нервно переступали с ноги на ногу, не решаясь начать этот непростой разговор.
– Люк, прости меня, – начала я, взглянув на шрамы, которые изуродовали когда-то такое красивое лицо парня.
– Кайла, – тут же спохватывается Люк, – тебе не за что просить прощения. Это я должен. Прости. Я не знаю, как выразить словами насколько мне жаль.
Он улыбнулся, и уродства, которые нанесла моя рука стали еще заметнее, искривив край рта.
Я все еще избегала глаз Люка. У меня теперь такая привычка складывается, не смотреть в глаза. Как будто это может хоть что-то исправить или изменить.
– Ребятам тоже очень жаль, – альфа кивнул на парней позади себя, – но они тебя бояться, – ухмыляясь добавил он.
Я улыбнулась в ответ, все-таки заглянув в зеленые глаза друга, и вся съежилась.
Я вдруг все вспомнила. Издевательства и тычки с самого начала и бои наши, удар Люком по его приказу, и ту подворотню. Тогда его пламя бушевало в глазах Люка и двух этих громил. Вспомнила Джейла, который тоже теперь на привязи у него.
Кровь вдруг закипела, разливаясь яростью по телу. Утробное рычание прокатилось по пустынной улице. И глаза первый раз с тех пор, как я под властью Итана, вспыхнули оранжевым огнем.
Парни испугались и попятились назад. Но им нечего было бояться, уж точно не сейчас.
Нащупав связь эту чертову, дернула с такой силой, будто сердце сама себе из груди вырвала.