А когда она на меня в коридоре кинулась, как маленькая разъяренная букашка, то понял, что и не боится меня даже. Сука с косичкой. Даже вызов мне кинула. Я бы ее прям там в коридоре отделал бы, причем не только кулаками. Ей повезло, что тренер вмешался.
Подхожу к своему столу и падаю в любимое кресло, откидываю голову на спинку и закрываю глаза, решив отдаться воспоминаниям и самобичеванию.
Я чуть не рассмеялся, когда увидел ее в день нашего спарринга перепуганную и прятавшуюся в своей огромной куртке и шапке, растерявшую всю свою смелость. Но Кайла удивила в тот день всех, а особенно меня. Как же это было унизительно. Маленькая беспородная девчонка отлупила меня при всех. Да еще как, своей косичкой по морде дала, а потом маленьким кулаком по яйцам так съездила, что звенело у меня ни один день. Еще и вырубили меня тогда дрянью какой-то, от которой пол дня отходил. Сейчас даже смешно вспоминать. Она так тряслась от страха и выпучивала глаза, что ее даже жалко было, но удар у нее сильнее и четче, чем у некоторых альф. Кто же тогда знал, что никакая она не простая девчонка.
После того дня я уже специально погружался в ее прошлое. Я узнал, что она любит есть, пить, как проводила свободное время. Изучал ее тренировки с отцом, которого я сразу узнал. Папка-то ее оказался бетой отца моего.
Когда решил, что готов раскатать ее на ринге в виде реванша, мне категорически отказали ставить нас вместе в бой. Еще и тренер этот все время пытался меня пугать своим рычанием, чтобы я даже не смел думать о реванше.
Я пыхтел и скрипел зубами от злости. Да настолько, что даже смотреть на нее не мог, боясь сорваться и начать убивать своими руками всех вокруг.
И когда узнал, что тренируется она по утрам прям на улице с кучкой своих воздыхателей, чуть руки не потер в предвкушении.
Зря я туда пошел. Зря. Именно тогда я окончательно потерял здравый смысл и контроль над ситуацией. Сначала лапать ее начал, как подросток с гормональным сбоем, а потом предложил бетой моим стать. Просто рука-лицо. Что бы я делал, если бы она согласилась? Да послал бы ее, наверное, но перед этим точно в трусы бы полез. Но эта гордая букашка отказалась при всех. А тут еще ее новый поклонник оказался податливый, словно девка уличная. Я тогда спалился по полной. Мой секрет стал не только моим, а значит уже вовсе не секрет. Но к моему удивлению она ничего никому не растрепала, а я стал осторожнее.
С того дня букашка с косичкой стала моей навязчивой идеей. Я хотел подчинить ее, поставить перед собой на колени, унизить, иначе она словно какую-то силу надо мной имела, хотя никто не смел напоминать мне про мои проигрыши и ее отказ, но чувствовал, что страх передо мной стал намного слабее. Мне не нравилось, что для всех я стал уязвимым.
День ее рождения был самым черным в моей жизни. Никогда я не делал ничего подобного. Злость, желание мести и чувство безысходности, что не могу взять себе и делать что хочется, застилали мне глаза.
Она взбесила меня с самого утра с этим своим букетом. Не знаю, что тогда меня так завело, но я с титаническим трудом сдерживал свою разрушительную энергию, рвущуюся на волю. Поэтому вечером, когда на меня начали еще давить темнота за окном и тишина дома, я решил съездить и тупо потрахаться. Позвонил всегда на все согласной знакомой. Из такси решил выйти за пару кварталов и немного пройтись. Я курил сигарету и шел по ночной улице, хотя не верно, я бежал, торопился пар выпустить и замер, увидев в квартале от меня букашку, которая посреди улицы ночью снимала чулки, в этом невозможно коротком и облегающем платье, еще и ноги задирала. Алая пелена упала мне на глаза. Ей просто было не спастись, я просто должен был ее взять, ее мнение уже не имело никакого значения, ничто не имело.
И тут подвалил этот ее ухажер и слюни начал на нее пускать, а она вся расплылась перед ним, да еще и пошла куда-то. То, что было потом, я не понимаю до сих пор.
С двумя его придурковатыми дружками все было как обычно, даже напрягаться не пришлось. Но ухажер сопротивлялся, что меня еще больше завело. Я переместился в его сознание. Никогда до и никогда после у меня такого не получалось. Я видел его глазами, я чувствовал его руками. А она меня сразу узнала, но мне было уже все равно, я просто сошел сума. Тогда я даже не понял, что у нее изменился запах, окончательно сорвав все мои предохранители.
И пришел в себя, когда она выбила меня из тела того придурка вместе с его зубами.
Сколько же я натворил, а теперь чего-то жду от нее. Смелости не хватает даже прощение попросить. Не умею я, никогда не делал этого. Да плевать мне было всегда на всех, а тем более на чье-то прощение.