Матка общалась с ней также как ломехуза. Казалось бы, всего лишь возникающие в мозгу образы, но передаваемая телепатически эмоциональная нагрузка была колоссальна. Сетара открыла от удивления рот, пытаясь переварить увиденное. За столь простыми словами крылись не десятки и не сотни, а целые поколения уничтоженных муравьёв, рождающихся и умирающих, чтобы служить врагу. Около сотни мёртвых королев.
— Я не понимаю. — Только и могла вымолвить Сетара.
Блестящие фасеточные глаза наконец повернулись к девушке, отражая множество копий героини.
— Узри нашу историю, наш грех и нашу гибель.
Сильнейший поток визуальной и звуковой информации хлынул прямо в голову Сетаре.
— Мы не помним времён до Великого терминуса, все кто остались, ушли глубоко, глубоко в горячие земли и основали семь новых царств. Тепло и сухо, наш старый дом. Реки горячих земель были полны пищи. Мы знали, что враги могут вернуться, но со временем сытой жизни стали забывать о них. Царства росли, но протяжённость горячих земель не бесконечна, началась междоусобица. Мы забыли заветы семи первых владычиц жить в мире. Именно тогда седьмое, самое малое царство, чья королева не могла дать потомство, было вытеснено в холодные земли, оказавшись на грани смерти. Грех этот на нас, и заплатили мы за него сполна.
И тогда пришёл он, небольшой безвредный жук, в ком нельзя было узнать древнего врага. Пел песни он сладкие, говоря отчаявшейся королеве, что даст царству её силы великие, дабы сокрушить врагов её. Глаза же царицы, вкусившей силы врага, подёрнулись синевой, а дух пришёл в смятение. Обезумело седьмое царство, всё больше попадая под власть врага. Те же, кто не мог быть одурманен, были убиты. Дар чадородия вернулся к царице. Рожала она в безумии детей своих и приносила в жертву врагу. Рос жук, становясь сильнее и могущественнее. Возросла сила улья, не знали усталости, боли и страха синеокие проклятые воины. В кровопролитной войне захватили они богатые земли шестого царства. К концу битвы призвал враг к милосердию, и лично вышел к поверженной царице, говоря с ней.
Царица в скорби опустила голову.
— Не было мудрости в нас дабы объединиться для жизни единой, так объединились под властью врага ненавистного. Одно за другим царства пали и стали частью империи проклятой под владычеством синей чумы.
Времена, наступившие после, известны как века тёмных снов, ибо не помнили мы себя, не сохранялась память предков в нас. Но однажды в великий день пробуждения одна царица очнулась от дурмана синей чумы. С тех пор началась эпоха кровавой надежды и слёз. Одно дело находится во сне, не зная себя, а другое осознавать себя и не иметь возможности ничего сделать. Скрывая боль свою, продолжила царица служить врагу, ибо дети не слышали её. Но увидел враг, что самовольна королева, и приказал умертвить её, но с лёгким сердцем умерла она, так как передала знания дочерям своим, коим тоже было предначертано очнуться ото сна.
Сетара, затаив дыхание, переживала льющийся в неё поток информации. Сколько же лет этой ломехузе? Насколько она могущественна? Где её потомство?
— В эпоху кровавой надежды тайно строили мы планы, изучая те силы, что помогли нам проснуться, те, что позволят победить синюю чуму в наших детях. Из поколения в поколение мы передавали знания, постепенно создавая песнь, что избавит наших детей от власти врага. И мы выживали, выживали и слушали. Много песен доносилось и из вашего мира поверхности. Враг же приказывал убивать всех королев, которых находил проснувшимися, но не знал, где появятся следующие. Спустя поколения был осуществлён наш первый план — рождён первый из них.
Королева подняла голову и посмотрела вслед унёсшимся преторам.
— Первый защитник, воин небывалой силы, что был полностью невосприимчив к проклятой силе врага. В малом возрасте не отличался он ничем от своих собратьев воинов, но, возмужав, получал корону на голове своей, что сразу делало его целью врага. Разваливалось проклятое царство. Но, убивая всё больше и больше, продолжал враг держать оставшихся в повиновении, следуя своим скрытым планам.
— Что за план? — Не выдержала Сетара. Ломехуза что, ещё и что-то планировала?
— Десять лет назад мы услышали зов, зов, предназначавшийся для нашего врага. Долгий и мерзкий крик, что мы не смогли понять. В тот день скорби враг приказал убить всех моих сестёр, всех, кроме меня. Отобрав самых сильных воинов, мы совершили исход ближе к поверхности, к этим холодным землям, к древнему улью людскому. Захватили мы узкие тоннели собратьев наших слабых. Враг что-то выжидал, ждал следующего зова, который пока не наступил. Но он поплатился за свою самоуверенность, отобрав только сильнейших воинов. Пятеро защитников выжили, дав начало первому восстанию, завершившемуся неудачей, гибелью двух защитников и моей смертью. Но даже продолжая существовать в таком виде, все десять лет я продолжала изучать песнь, добавляя в неё новые ноты, пока она не стала завершённой.