В другом долгом полете офицер в ее положении был обречен на одиночество. Никакой член экипажа не решился бы ей доверять. Вне зависимости от того, стала бы она рассказывать об их разговорах или нет, они считали бы, что стала. Но сейчас это не имело значения: мы с ней оказались на «Галактике» лишь на короткое время. Когда все это закончится, я, если останусь цел, найду себе какой-нибудь тихий уголок, чтобы пожить безмятежно в отставке. Некое местечко с низкой гравитацией. Возможно, Лунаполис. Там строятся новые районы с комфортабельным жильем.
– Ник…
Мы лежали рядышком на кровати. Я пытался позаниматься с ней любовью, но это требовало чересчур много движений, и моя спина вмиг зажигала перед нами красный свет.
– Да, дорогая?
– Этот ребенок… Обещай мне, что он у нас будет.
– После всей этой свистопляски?
– Ты что, передумал? – немного грустно промолвила она.
– Нет. – Во всяком случае, я на это надеялся. – У меня что-то пропало внутри. Как я могу поднять…
Она прикрыла своей ладошкой мой рот.
– Не думай об этом. Доверься интуиции. У тебя и раньше было не меньше неприятностей – а посмотри вон на Фити.
– Да, есть на что посмотреть. – До предела подавленный, замкнувшийся в самом себе. Словно погрузившийся в летаргический сон. При этом, как и прежде, слова скорби то и дело слетали с его губ. Если его страдания добавить к моим, вряд ли я это выдержу.
– Он оживет. – В ее голосе было меньше жалости, чем можно было ожидать. – Раны затягиваются. Найдет другого юношу или девушку.
– Надеюсь, на этот раз будет девушка. Она хихикнула:
– И я тоже. – Потом добавила:
– Так обещай.
– Клянусь именем Господа Бога нашего… – Нет, так нельзя. – Клянусь всем, что у меня есть дорогого, что мы сделаем еще одного ребенка.
– Спасибо тебе, любимый.
– Будь они прокляты, все твои права! У него их стало десять. – Я швырнул свой голографовизор рядом с пультом управления. – Кто тебе сказал, что ты можешь раздавать наряды моим кадетам?
– Я – первый гардемарин. – Лицо Эдвина Спика напряглось. – Ансельм все время слоняется по коридорам. Вы наверняка видели, как небрежно он становится по стойке «смирно», когда я…
– А кто разрешил тебе ставить его по стойке «смирно»? Занимайся собственными делами.
– Если вам так угодно, сэр.
Я сел, весь кипя от ярости. У Тэда не было никаких обязанностей. Я сомневался, что он вообще с кем-то общался из экипажа. Происходившее у него в душе было покрыто мраком, словно саваном. Мне надо было проводить с ним больше времени. Или, еще лучше, свести его с кем-то, кто бы потянул его за собой. Меня чуть не охватывало отчаяние.
Да, гардемарины вправе отдавать приказы кадетам, и Ансельму следовало вести себя дисциплинированнее. Но он не являлся членом экипажа «Галактики», и Спику незачем было к нему придираться.
Власть над ним, которую получил первый гардемарин, была случайной, временной. Джеф Торн давным-давно поучал меня, что ни один командир не может требовать от подчиненного строевой выправки, если сам не служит тому примером.
Позже я заглянул к Филипу в каюту, которую выделил для него. Благодаря пониженной гравитации я, хотя и с трудом, но встал с кресла и подошел обнять его:
– Я люблю тебя, сынок. Помни это всегда.
– Папа? – Он внимательно на меня посмотрел. – Ты говоришь это так, словно прощаешься со мной.
– Так и есть. Мне надо уйти.
– Куда?
Я рассказал ему. Когда я закончил, он поежился:
– Я буду…
– Нет. – Я говорил мягко, но с решительностью, которая не оставляла возможности для возражений, как в его юности. – Не в этот раз. Возможно, я вернусь. Если Господу будет угодно… – Я не докончил бессовестной фразы. – Возможно.
Начальник двигательного отсека Макэндрюс был мрачен:
– Корабельные переборки будут герметично закрыты, но что касается подходов к капитанскому мостику… коммуникации в стенах кое-где повреждены. Рано или поздно обнаружатся неисправности. – Он нахмурился. – Сделаем это позже.
– Держите это на контроле. – Я взглянул на его приборы. – А гравитроны?
– Снабжаются энергией напрямую. – Он уныло посмотрел на винегрет, в который я превратил их пульты управления. – Надо же мне будет чем-то заниматься на пути к Константинии… – Он изобразил подобие улыбки. – Надеюсь, вы не подумываете с этого момента уменьшить гравитацию до нуля.
– Выживу и без этого. – Но мне надо было не только выжить, но и еще работать, а поврежденный позвоночник позволял это делать только при пониженной гравитации. – Но пассажиры…
– Понимаю, сэр. – Жители Земли славились своей неприспособленностью к любому тяготению, меньшему, чем на их родной планете.
Я покатил обратно к капитанскому мостику. Проезжая по коридору, я услышал впереди голоса:
– …сделаю это собственными руками, слышишь? – Голос принадлежал Дереку Кэрру.
– Капитан отменил…
– Меня не волнует, что сказал мистер Сифорт. Каждое движение он делает как в агонии, жизнь в нем висит на ниточке, и я не хочу, чтобы какой-то несчастный кадет добавлял ему беспокойства…
Я решил развернуть свое кресло и поехать в обход. Круг получался длинным, но…
– Я не…
– Встаньте по стойке «смирно», Ансельм! Я подавал команду «вольно»?
– Нет, сэр!
– Слава богу, что хоть это ты сказал! Что, плачешь? Что, черт побери, с тобой происходит?
– Я не знаю, – ответил парень измученным голосом. – Увольте меня со службы. Высадите с корабля. Отправьте меня домой.
Я с трудом себя сдерживал, чтобы не наброситься на Дерека. Раньше ничего подобного за ним не водилось. Он сказал задумчиво:
– Я тоже когда-то такое чувствовал. Примерно в твоем возрасте. Мне тоже было слишком много лет для кадета. – Ответа не последовало. – Я умолял отправить меня в отставку. Хныкал, как ты. Только не рукавом! – Его голос смягчился:
– На-ка, возьми.
– Спасибо, сэр. – И прошептал:
– А что было дальше?
– Он вывел меня в коридор. Позволил мне выплакаться, и, не знаю как, но он послал меня снова исполнять мои обязанности, и я был этому очень рад. Рад был все для него сделать. – Пауза. – У тебя это как-то связано с Бевином?
– Да-сср.
– Ох-хо-хо. Я никогда не рассказывал тебе о Сэнди Уилски? Молодом гардемарине с «Гибернии»? Пойдем-ка куда-нибудь присядем. Он был убит – в воздушном шлюзе, в котором следовало оказаться мне. И, конечно, я обвинял себя. Как и ты сейчас.
– Я молился, чтобы стать таким, как Дэнил!
– Господь не внимает таким молитвам. Он только слышит их. Не плачь снова, я не имел в виду… Ну, возможно, имел. Послушай-ка, дружок. Одна половина меня была рада, что это Сэнди оказался в шлюзе, и несколько месяцев я так презирал себя…
Их голоса затихли.
«Слава тебе, Господи. Ты сделал то, на что я сам не способен».
В Ротонде установился непрочный мир. Части ВВС ООН не пытались входить в ворота. Но и не уходили. Часы пробили шесть, но ни в это время, ни позже выступление Валера не транслировалось.
Судя по тем отрывкам, которые удавалось поймать нашими приемниками, обе стороны взяли паузу, ожидая моей гибели или пленения, а может – это казалось гораздо менее вероятным, – рассчитывали, что я устраню Хоя и Симовича. Ассамблея поддерживала мое экологическое законодательство и, как предполагалось, должна была остаться на моей стороне. Сенат встал в оппозицию. Хотя это не имело особого значения: я распустил оба собрания.
Командование ВВС ООН хранило нейтралитет, только отдельные части твердо заявили о какой-то позиции. Один такой патруль арестовал Джеренса и продолжал его удерживать.
Все должно было решиться в ближайшее время. Я вызвал Арлину, Дерека и капитана Феннера на последнее совещание. Они снова заверили меня, что все подготовлено.
Я настроил свою трубку на общекорабельную сеть:
– По приказу адмирала Сифорта, лейтенанту Арлине Сандерс временно присваивается звание капитана.