– У меня вызывает отвращение…
– Но я не выпил ни рюмки.
– Тем не менее ты…
– Ни одной.
– Перестань меня перебивать! – закричал я.
– Потому я и ходил. Чтобы напиться подсознательно.
– Ты не в своем уме? – Капитан должен быть для гардемарина подобным Богу: внушающим благоговейный страх, недоступным. Его нельзя перебивать. А как Генсек я был настолько выше любого капитана… и все же он совсем со мной не считался.
– Думаю, да. – Его глаза встретились с моими. – Я не забыл ваших приказов. Вы велели докладываться около полуночи. Я решил это проигнорировать.
– Ты оставляешь мне мало возможностей для выбора. Знаю, сэр. – Голос его был полон сожаления. – Заканчивайте с этим.
– Отлично, ты… «Уволен», – чуть не сказал я.
– Почему ты пил?
– Я хотел узнать, смогу ли остановиться. И в этот раз у меня получилось. Сначала я не мог выдержать всю ночь. Хотелось виски, и меня так выводило из себя, что я не могу его выпить, что все остальное теряло всякий смысл, – горько промолвил он. – Теперь у меня будет много времени для выпивки.
Мой голос был спокойным:
– Ансельм, я не могу рискнуть и оставить тебя командовать кадетами или отделением матросов. Тебе это не по плечу. Как Главнокомандующий Вооруженными Силами Организации Объединенных Наций я отменяю твое повышение в звании.
– Я уволен.
– Нет, ты снова кадет. У него отвисла челюсть.
Это была единственная альтернатива, которую я видел. Отпустить его с менее мягким наказанием явилось бы оскорблением для его товарищей. И он знал это. Однако я не был готов снять с себя всякую ответственность за него.
– Вы можете это сделать?
– Только что сделал. И, конечно, порка. Доложи флотскому интенданту и получи серую униформу. Затем пойди к Арлине, чтобы она тебя наказала.
– Миссис Сифорт? – Он побелел.
– Я мог бы послать тебя к дежурному офицеру Лунаполиса, но это привлечет внимание к моему присутствию здесь. После этого, думаю, тебе не захочется повторять свои фокусы.
Уж Арлина об этом позаботится. Она была первым лейтенантом на «Веллингтоне» и на проступки гардемаринов отнюдь не смотрела сквозь пальцы.
– Придется тебе поумерить свой пыл, Ансельм. Кадеты – как дети. Будешь называть все что движется «сэр» или «мэм». Я без колебаний буду требовать соблюдения обязанностей кадета.
– Да, сэр!
– Это недостойное поведение связано с тоской по отцу?
– Я не знаю. – В глазах его была мука.
– Ты хотел показать ему свои отметки, да? Отлично, мы так и сделаем. Напиши ему письмо.
– Что?
– Ты меня слышал. Письмо с рассказом обо всем, что случилось после его гибели. Адресуй ему. Расскажи, как ты себя вел и как это оцениваешь. Ничего не пропускай.
– Вы не можете заставить меня это сделать.
Зазвонил мобильник, но я не обратил на него никакого внимания. Неуверенно, с помощью двух больших дюралюминиевых палок, которыми меня снабдили, я поднялся с кровати.
– Не могу, кадет? – Я дал ему легкий подзатыльник. Это было напоминанием о его статусе и возымело действие.
Он стушевался.
– Слушаюсь, сэр, – подавленно прошептал он.
– Свободен. Получай серую униформу.
Дерек посторонился в дверях, чтобы дать ему пройти.
– Очень интересно.
– Долго ты слушал?
– Немного. Я решил, что если бы ты хотел конфиденциальности, то закрыл бы дверь. – Он сменил тему:
– Ник, мой шаттл отбывает в восемь. Осталось два часа.
– Я тебя еще увижу?
– Сомневаюсь. Мой корабль уходит в полет через неделю, и до этого я буду по горло занят переговорами.
– Буду скучать по тебе.
– И я тоже. Ты не полетишь снова на Надежду?
– Вряд ли. С годами я не становлюсь моложе.
Мы внимательно посмотрели друг на друга, словно старались запомнить.
– Мы на самом деле прощаемся? – неуверенно спросил он.
– О, Дерек!.. Мобильник зазвонил снова.
– Это было… – Он не успел закончить фразу. В палату быстрыми шагами зашла миссис Гоу:
– Мистер Бранстэд говорит, что отчаялся дозвониться до вас. Вы игнорируете телефон?
– Секундочку, Дерек. Алло?
– Включите новости! – паническим голосом произнес Бранстэд.
Я неуклюже развернул голографовизор, включил «Мир новостей»:
«…считается без вести пропавшим и, по всей вероятности, погибшим в своем вашингтонском доме, где он проходил лечение после ранений, полученных при взрыве бомбы в Ротонде».
Я постарался сесть прямо и застонал от боли.
«Спасатели говоря, что ввиду интенсивности лазерной атаки найти тело в дымящихся руинах шансов нет. Генсек Сифорт прославился как неутомимый борец с враждебной человечеству расой – так называемыми космическими рыбами. Он родился в Кардиффе, Уэльсе, в…»
– Господи Иисусе!
Камера начала показывать груды развалин. Несколько фрагментов наружной стены сохранилось. От дома ничего не осталось.
– Аминь, – сказал Бранстэд.
– Кто? Почему?
– Лазеры, сверху. Оборонные компьютеры говорят, что или с околоземной станции, или с «Галактики». Сейчас они находятся так близко друг к другу…
– Кто исполнял обязанности начальника станции?
– Адмирал Хой. Но это еще не все. Адмиралтейство в Лондоне перехватило радиограмму. Ровно час назад «Галактика» послала на околоземную станцию космическую шлюпку, полную матросов. Они штурмовали гражданский центр управления.
– Господи!
Меня крепко схватили за руку пальцы Дерека.
– Где ваш пистолет?
– Не сейчас, дружище. Что с околоземной станцией Флота?
– Где он?
– В ящике. Командный пункт Флота на станции отвечает?
– Я не могу связаться с адмиралом Хоем.
Дерек скользнул к двери, открыл ее толчком и занял позицию снаружи, поблескивая моим заряженным лазером. Чувствовать себя в безопасности мы больше не могли.
Дверь плавно закрылась.
Бранстэд сказал:
– Очевидно, во главе государственного переворота стоит капитан Стангер. Он направил ультиматум в Сенат и Ассамблею, командованию службы безопасности ООН. Якобы мы должны немедленно отказаться от экологического законодательства. Генсек Валера должен прибыть на «Галактику» не позднее среды, или их лазеры выжгут столько городов, сколько понадобится для подавления сопротивления. Он желает получить ответ в течение шести часов. Первой целью является Ротонда.
– А что, Дубровик в Лунаполисе? – Адмирал командовал базой Флота на Луне, с противоположной стороны.
– Если вы помните, он в отпуске по болезни. У него травма. Исполняет обязанности командира капитан Симович. Но я и до него не могу дозвониться.
– Самый настоящий мятеж, – горько промолвил я.
– Это, если нам повезет, сэр.
– Повезет? – взорвался я. – А как еще это можно назвать?
– Революцией.
Все вокруг меня поплыло. Я попытался собраться с мыслями:
– Сколько у нас кораблей?
Нескольких секунд молчания в трубке хватило, чтобы едва не свести меня с ума. Наконец сопровождаемый потрескиванием голос Бранстэда сообщил:
– В Солнечной системе – не о чем и говорить. «Мельбурн» на Титане, и на нем полно туристов. «Новый Орлеан» ждет ремонта на околоземной станции. Да вы и так все знаете.
В это время практически весь Флот был занят перевозками между колониями и Солнечной системой. Нам отчаянно не хватало кораблей.
Капитан Стангер все рассчитал очень точно. Ирония же заключалась в том, что корабль, которым он командовал, я мог бы использовать против него.
– Вы не можете дозвониться до Хоя? – Я был подобен утопающему, который хватается за соломинку. – Возможно ли, что он еще наш человек?
– Маккей был убит. Наверное, как раз для того, чтобы заменить его Хоем.
Я простонал. Меня предупреждали, но я ничего не замечал. Предупреждали, что на Флоте разочарованы нашей политикой. Я не обращал на это внимания. Предупреждали, что наши офицеры становятся все более политизированными. И это я игнорировал тоже.
И теперь из-за моей глупости все рухнет.
– Сэр, что теперь?
– Вы в Ротонде? Выходите, пока они не сровняли ее с землей.