– Абсолютно уверен.
Мы вошли в кабинет. Я сел за стол, показал Ибаресу и Сандре Экрит на стулья. Толливер устроился в кресле.
– Почему вы встретили меня втроем? Вы организовали комитет? – спросил я.
– Нет, – помотал головой сержант, – так получилось. Джеренс, увидев труп, сразу выбежал и наткнулся на меня. Я вошел в квартиру, убедился, что Слик мертв, запер дверь и позвонил мистеру Толливеру, а Джеренсу дал особое поручение, чтоб он не общался с другими кадетами. Никому из сержантов и солдат о самоубийстве Слика я не говорил. Многие, конечно, догадываются, что произошло нечто из ряда вон выходящее, но ничего толком не знают.
– Я приказал мисс Экрит организовать охрану двери квартиры Слика, потому что она, как старший гардемарин, имеет право приказывать и гардемаринам, и сержантам, – добавил Толливер. – Как видите, этот выбор сделан неспроста.
– Да, сэр, – подтвердила Сандра, – я поставила часовых из числа гардемаринов, они караулят дверь посменно. Цай и Тайер отнесли тело в лазарет.
– Почему вы уверены, что это самоубийство? – посмотрел я на Толливера.
– Посмотрите сами. – Толливер вставил в щель дисплея на моем столе дискетку с видеофильмом. – Позвольте предупредить, что зрелище это не из приятных.
Я запустил фильм. На экране дисплея возникло мрачное, усталое лицо Дарвина Слика. Он сидел за письменным столом и смотрел прямо в видеокамеру. Вот он протянул к ней руки, поводил ею по комнате, показывая, что в ней никого больше нет, и снова направил объектив на себя, достал из выдвижного ящика старинный пистолет со свинцовыми пулями, приставил его к виску.
– Я кончаю жизнь самоубийством, – произнес Слик, обращаясь к камере. – Я в квартире один, никто меня не вынуждает к самоубийству. Я ухожу из жизни исключительно по собственной воле. Капитан Сифорт, простите меня. Я был не прав. Мне казалось… – Слик закрыл глаза. – Верую в бесконечную любовь и милость Господа… – Он нажал спусковой крючок.
Я отшатнулся от грома выстрела.
– Боже! – вырвалось у меня.
– Аминь. Я ведь предупреждал, – тихо сказал Толли-вер.
У меня в желудке начались спазмы, я изо всех сил сдерживал рвотные позывы. Дрожащей рукой я выключил жуткое изображение, сделал глубокий вздох, чтоб успокоиться.
– Теперь у меня нет сомнений, что это самоубийство. Все же непонятно, что он имел в виду? За что я его должен простить? В чем он виноват? – растерянно спрашивал я.
– Не знаю, – ответил Толливер.
Я нервно барабанил пальцами по столу:
– Сколько у нас времени?
– Его тело в холодильнике, сэр, так что с похоронами можно не торопиться.
– Я имею в виду не похороны. Как долго мы можем скрывать его смерть?
– О его смерти знаем мы, кадет Бранстэд, гардемарины и санитар. Сержант утверждает, что санитар надежный человек.
– На гардемаринов тоже можно положиться, сэр, – заверила мисс Экрит.
– Значит, по крайней мере до завтра это останется тайной, – заключил я. – Эдгар, а как насчет мисс Бьен? Она знает?
– Нет, сэр.
– Сообщите ей. Ночью обыщите с ней квартиру Слика. Сержант, вы пойдете с ними, а вашей казармой займется кто-нибудь из гардемаринов.
– Ею уже занимается мистер Тайер, сэр.
Мистер Тайер? А… Вспомнил! Тот рыжий пацан, что бросался в казарме подушками, празднуя получение гардемаринского звания.
Я встал:
– Как только закончите обыск, доложите мне о результатах в любое время суток, хоть среди ночи. Я буду у себя в квартире, только вначале зайду в столовую, а то не ел целую вечность. Пришлите туда мистера Бранстэда.
Я доедал в безлюдном зале столовой аппетитный сэндвич, когда гардемарин Диего привел Джеренса. Гардемарина я сразу отпустил. Джеренс робко переминался передо мной с ноги на ногу и вдруг замямлил:
– Простите, сэр, теперь я понимаю, что вел себя тогда очень нехорошо.
Он пробыл в Академии уже немало и должен был знать, что кадеты в присутствии капитана имеют право раскрывать рот только для ответа на вопросы, но я решил его пока не наказывать.
– Садись.
– Есть, сэр. – Джеренс сел с округленными глазами, удивленный моей благосклонностью.
Я пристально изучал его. Белки были красными от слез, вся поза какая-то жалкая, вид подавленный.
– Сильно переживал?
– Уже все нормально, сэр, – моментально ответил он.
– Расскажи, как это произошло.
– Я постучал в дверь, как положено. Она оказалась незапертой. Я подумал, что он уже ждет меня, поэтому вошел, не дожидаясь разрешения, а он лежал… – Беднягу аж передернуло. – Он лежал у стола…
Я не мог прикоснуться к Джеренсу, не мог утешить его хотя бы словами, чтоб не выделять из массы других кадетов. По традиции капитан не должен сюсюкать с кадетами. Но несколько месяцев назад на планете Надежда я обещал Хармону Бранстэду заботиться о его сыне. На Земле и во всей Солнечной системе у Джеренса не было никого, кроме меня. Нужно ли проявлять к нему армейскую строгость? У меня тоже когда-то был сын. Он мог бы стать кадетом…
– Пошли. – Я положил ему на плечо руку и повел на камбуз. – Джеренс, капитану не положено кормить кадета на камбузе, поэтому не рассказывай никому, ладно?
– Никому не скажу, сэр.
– Ты ужинал?
– Да, сэр. Мистер Цай принес мне ужин на склад скафандров.
– Что ты там делал?
– Проводил инвентаризацию, сэр. Записывал номера скафандров.
Я вздохнул. Сержант Ибарес мог бы придумать Джеренсу более осмысленную работу. В холодильнике нашелся большой кусок шоколадного торта. В самый раз! Это немного утешит мальчишку. Пошарив вокруг, я нашел две тарелки, разрезал кусок торта пополам, потом порыскал по морозильникам, обнаружил огромную порцию мороженого и отдал львиную долю Джеренсу.
– Наворачивайте за обе щеки, мистер Бранстэд. Небось ужин ваш был не таким вкусным.
– Спасибо, сэр. – Но к лакомству он даже не прикоснулся. – Мистер Сифорт, в чем я виноват? Почему меня весь день не пускали к товарищам? Вы не отпустите меня в казарму даже на ночь?
– Ты ни в чем не виноват, Джеренс, а остальное не твоего ума дело, – строго сказал я. – Ешь мороженое. Приказ есть приказ. Он нехотя взял ложку.
– Простите меня, сэр, я исправлюсь. Простите.
Я тяжко вздохнул. Бедняга вообразил себе Бог весть что! Придется объяснить ему, чтобы не чувствовал себя виноватым.
– Джеренс, дело вот в чем. Мы не знаем, почему Слик застрелился. И хотим выяснить это до того, как о его самоубийстве узнают все. Мы не хотим утечки информации, вот потому и держим тебя отдельно.
– Сержант боялся, что я разболтаю кадетам?
– Да. – Я понял, как оскорбительно для него недоверие. Ведь на «Виктории» я доверил ему, начинающему наркоману, наркотик. Тогда Джеренс выдержал испытание. – Но я-то знаю, что ты не подведешь. Когда справишься с этим, – я показал на тающее мороженое и шоколадный торт, – отпущу тебя в казарму. До конца расследования о смерти Слика никому ни слова. Ладно?
– Конечно, сэр! – Джеренс расправил плечи. – Никому не скажу, даже соседям по койке. Обещаю.
– Тогда за работу, пока нас не нашли. Включай челюсти.
– Есть, сэр, – улыбнулся он наконец.
– Небось испугался, когда увидел мистера Слика?
– Еще как, сэр! – Отправив по назначению кусок торта, Джеренс гордо добавил:
– Но теперь не боюсь.
10
Джеренс вернулся в казарму, я в тяжких раздумьях побрел домой. Осмотр квартиры Слика наверняка займет несколько часов, значит, можно немного поспать. После насыщенного событиями дня я чувствовал себя изнуренным, но сон не шел, навязчиво всплывали мрачные образы: изуродованная выстрелом в висок голова Слика, коридор в Фарсайде, санитары вокруг безжизненного тела Эдвардса.
Разбудил меня страшный грохот – кто-то долбил в дверь и зверски орал. Я бросился открывать, забыв спросонья надеть хотя бы штаны.
– Руки вверх! – рявкнул громила, наставив на меня лазерную винтовку. Я поднял руки.
– Полегче, Джодсон, – осадил его ворвавшийся следом лейтенант, командир отряда охраны, – это же Сифорт. С вами все в порядке, сэр?