– Ради Бога простите, что заставил вас ждать! – оправдывался я в ужасе. – Это просто недоразумение!
– Ничего, – добродушно ответил О'Нейл, лысеющий господин, одетый с иголочки. – Мне надо поговорить с вами с глазу на глаз.
– Добро пожаловать в мой кабинет! Там нам никто не помешает!
В кабинете я гостеприимно усадил доктора в кресло, плотно прикрыл дверь.
– Мистер Сифорт, – медленно начал он, – к несчастью…
– Что? Что случилось?
– Понимаете, не знаю, как это произошло, но…
– Да говорите же сразу! – опять перебил я, вскочив на ноги.
– Она ушла.
У меня внутри все оборвалось:
– Анни умерла?!
– Нет, ушла из клиники. Видите ли, у нас все-таки не тюрьма, а лечебное заведение. До сих пор никто из наших пациентов не убегал…
– Какое мне дело до других пациентов! Говорите о моей жене! – бесновался я.
Доктор занервничал. Лоб у него покрылся испариной.
– Она покинула территорию клиники вчера во второй половине дня. С тех пор мы ее не видели.
– Как вы позволили ей уйти! Она же… в таком состоянии!
– Большинство наших пациентов не ограничены в свободе передвижения, мы изолируем только буйных. Миссис Сифорт не относится к числу…
– Как она убежала?! – рявкнул я.
– Прошла через ворота вместе с родственниками одного из пациентов. Мы узнали об этом не сразу, а когда спохватились и прокрутили видеозаписи охранных устройств, было уже поздно.
– Во что она была одета?
– В легкий спортивный костюм.
– Деньги?
– Насколько нам известно, денег у нее при себе не было. Средства на ее лечение, как вы знаете, перечислялись с вашего банковского счета. Разумеется, мы сразу обратились в полицию и сообщили все приметы вашей жены.
– Трущобы вокруг клиники обыскали?
– Да, вместе с полицией. Мне понятны ваши чувства, мистер Сифорт, именно поэтому я решил сообщить вам об этом лично, а не по телефону.
– Почему она сбежала? Ей у вас что-то не нравилось?
– В последние дни у нее было неважное настроение, бодрость часто сменялась приступами меланхолии. Это обычное явление для такой стадии. Со временем колебания настроения уменьшаются, сглаживаются, человек приходит в норму. Но все это при условии приема лекарств. А теперь, когда она…
– Она оказалась на улице без денег! Без теплой одежды!
– Возможно, для нее это не так страшно. Я имею в виду ее прошлое.
– Прошлое?! – взревел я, поднимаясь.
– Давайте говорить начистоту. Она ведь была беспризорницей, а такие люди, в отличие от нас, умеют жить на улице.
– Чтоб вы были прокляты! Чтоб вам в аду гореть! – Как мне хотелось его задушить!
– Капитан, я читал о жизни беспризорников и представляю, что это такое…
– КИНДЕРС! – зарычал я. – Быстро сюда! Через секунду в кабинет влетел сержант с вытаращенными глазами.
– Я ни в коем случае не оскорбляю вашу жену, – залепетал доктор, – я всего лишь хотел сказать, что она вполне сможет выжить на улице, так что особенно беспокоиться нечего.
– Доктор Ричард О'Нейл! – торжественно загремел я. – В присутствии свидетеля бросаю вам вызов на дуэль! Выбор оружия за вами!
Доктор даже не шевельнулся.
– Хотя наша клиника частная, средства мы получаем из городского бюджета, поэтому я считаюсь государственным служащим и не имею право участвовать в дуэли, – произнес он официальным тоном.
– Ты! Напыщенный болван! Найди мою жену! Если она погибнет, я тебя пристрелю! Пусть оставшуюся жизнь я проведу в исправительной колонии! Но вначале я тебя пристрелю!
Доктор побледнел:
– Я хорошо понимаю ваше состояние, капитан, поэтому, хотя вы способны осуществить вашу угрозу, я не собираюсь на вас жаловаться, если…
– Киндерс, – заорал я, – выведи его с базы! Немедленно!
– Есть, сэр, – ответил сержант, не моргнув глазом, подошел к О'Нейлу, взял его за руку. – Пойдемте, сэр, пожалуйста, я провожу вас к воротам.
Доктор покорно поднялся и позволил себя увести. Я долго метался по кабинету, выбежал в приемную, приказал Киндерсу вызвать Толливера, вернулся в кабинет и снова носился как угорелый. Наконец пришел Толливер со своим вечным сарказмом:
– Я слышал, вы вступили на тропу войны?
– Анни пропала! Сбежала из клиники! Толливер изменился в лице.
– Боже мой! – Он без приглашения сел в кресло. – Чем могу помочь?
– Она сбежала еще вчера. В неизвестном направлении, – тупо добавил я и отвернулся к окну. Голова не соображала, ничего, кроме жалобных воплей, на ум не приходило.
– Наверняка ее найдут, сэр. Это лишь вопрос времени. Попробуйте надавить на полицию.
– Как?
– Обзвоните все начальство. Вас выслушают, пойдут навстречу. Хоть раз в жизни воспользуйтесь своей популярностью.
– Нет, это невозможно. Разве что поговорить с начальником местного полицейского участка…
– Разве это ваш уровень, сэр? – опять начал язвить Толливер, сардонически усмехаясь. – Позвоните комиссару полиции, мэру Нью-Йорка, самому Генеральному секретарю ООН, черт возьми. Прославленному герою они не откажут.
– Адмирал Дагани, однако же, разговаривает со мной иначе.
– Разумеется, он ведь чуточку знает ваше истинное лицо. – Испугавшись моей свирепой морды, Толливер пошел на попятную:
– Извините, сэр, малость переборшил. Кому прикажете звонить?
– Комиссару полиции. Может быть, он и в самом деле согласится потратить время на разговор со мной.
– Хорошо, сэр. Дайте мне несколько минут.
Толливер дозвонился лишь через полтора часа. Комиссар заверил, что полиция займется этим делом в первую очередь, глаз не сомкнет, будет искать день и ночь везде и повсюду, и так далее и тому подобное, но я чувствовал, что все эти заверения неискренни, по сути – вежливый отказ.
Остаток дня я провел как на иголках, вздрагивал и хватал трубку при каждом звонке, но вестей из Нью-Йорка не было. Анни как в воду канула.
За ужином я подавленно молчал. Никто за столом не знал об исчезновении Анни, но по одному моему виду все догадались о том, что меня лучше не трогать, и двигали челюстями в тишине.
Прошло два мучительных дня. Я бездумно подписывал какие-то бумаги, выпорол кадета за самоволку в город, приказал подготовить квартиру для лейтенанта Торна. Позвонили из Адмиралтейства с приглашением на церемонию принятия нового корабля «Веллингтон», назначенную через две недели. Пораскинув мозгами, я согласился. За это время Анни, конечно, найдут, так что настроение на церемонии у меня будет нормальное.
На третий день к вечеру я был на грани сумасшествия, каждые полчаса звонил в клинику, но утешительных новостей не было.
– Капитан! – раздался вдруг голос Толливера. Я даже не заметил, как он вошел в мой кабинет.
– Нашли? – с надеждой спросил я.
– Кажется, нашел.
– Где она, Эдгар!?
– Я о финансовой проверке, сэр. Помните, сержант Ибарес приказал Джеренсу Бранстэду переписывать заводские номера скафандров, когда надо было изолировать этого кадета от других?
Я попытался сосредоточиться. В голову ничего не лезло. Я мог думать только об Анни. В этот момент мне не было дела ни до скафандров, ни до их кадетов, вернее наоборот.
– Помню. И что дальше?
– Так вот, я сверил эти номера с теми, что хранятся в компьютере. Списки не совпадают.
– Ну и что? Какая мелочь! Забудь.
– Есть забыть, сэр. Может, мне забыть и о проверке? – В его голосе опять появился сарказм.
– Толливер! – рыкнул я.
– Вы говорили, что финансовая проверка очень важна, поэтому я занимался ею не покладая рук, не спал, стараясь успеть подготовить отчет, и вот, наконец, нашел зацепку! – Толливер, гневно сверкая глазами, перешел на крик. – А теперь приказываете о ней забыть! Совсем спятили?!
– Извини, у меня действительно сейчас не варит башка, я думаю только об Анни. Продолжай проверку так, как считаешь нужным.
– Есть, сэр, – проворчал он, все еще раздраженный.
– Эдгар, посоветуй, что мне делать?