Хьюз промолчал, — он думал о своем. Теперь, когда они больше не гнали лошадей, те брели медленно, дергая головами, отбиваясь от наседающих утром комаров, Майк сказал:
— Теперь они все уйдут — те, кто остался за долги. Соберутся разом и уйдут.
И опять Хьюз ничего не ответил.
Когда трое всадников отъехали, высокий мужчина в комбинезоне повернулся к толпе.
— Ну, всё в порядке, — сказал он. — Больше они сюда носа не сунут.
— Сволочи, — сказал тот, который называл себя адвокатом и действительно был юристом по образованию. — Сволочи. Если бы здесь в самом деле соблюдались законы, мы могли бы привлечь их к суду за преследование с собакой.
Полукруг людей распался. Все теперь повернулись к мексиканцу. Тот стоял опустив руки. У него было странное, счастливое и смущенное, лицо. Пожалуй, такого выражения никогда не видели ни его жена, ни дети. Он сказал несколько слов девушке, которая, нагнувшись, отряхивала грязный подол рубашки у одного из мальчишек. Та подняла голову, осмотрелась и позвала:
— Архи!
Мальчик вынырнул откуда-то из-за спин людей и, сунув руки в карманы, с независимым видом подошел к ней. Он покровительственно улыбнулся маленькому мальчишке, которого девушка держала за руку, и сказал:
— Давно я хотел этому вербовщику разукрасить рожу. Жаль только, что камень маленький попался.
Мексиканец подошел к Архи.
— Дядя хочет пожать тебе руку, — объяснила девушка.
Мальчик покраснел. Краска медленно заливала его веснушки. Он осторожно вытащил руку из кармана, с сомнением посмотрел на нее и тщательно вытер о грязные штаны.
Мексиканец снял шляпу. В своей заплатанной рубахе, с желтыми усами, он, несмотря на маленький рост, выглядел очень величественно. Он протянул руку, мальчик подал ему свою. Люди кругом улыбались. Мексиканец сказал несколько слов.
— Дядя предлагает тебе, — сказала девушка, — стать членом нашей семьи.
Архи покраснел еще больше. Он растерянно взъерошил рыжие волосы на макушке.
— Ты будешь нам, как брат. Где бы ты ни был и что бы ты ни делал, ты всегда будешь знать, что у тебя есть родные.
— Спасибо, — сказал Архи.
Один из «членов семьи», пятилетний мальчишка мексиканца, смотрел на Архи с уважением. Архи подошел к нему и вытер грязный нос мальчика. Мексиканец оглянулся на жену. Какая-то женщина, с растрепанными после сна волосами, подошла к ней и обняла ее.
Мексиканец прижал руку к сердцу. Он посмотрел на людей, стоявших перед ним, маленькой жесткой загорелой рукой показал на удалявшихся всадников и заговорил. Говорил он минуты три. Это была целая речь. Потом ударил себя в грудь, изящным сдержанным жестом обвел толпу и умолк.
Все выслушали его внимательно, хотя и не поняли ни одного слова, так как, за исключением его семьи, никто не знал здесь испанского. Речь всем понравилась.
— Хорошая речь, — сказал высокий старик. — Умеет человек говорить. Я однажды слушал одного парня в Нью-Йорке. Он был с высшим образованием. Тоже хорошо говорил. Тысячи три народу там было… И этот тоже умеет.
Он подошел к маленькому мексиканцу и похлопал его по плечу.
— Правильная речь. Как раз то, что нужно.
Бродяга
Служитель заправочной станции сидел в тени возле буфета и дремал. Когда вдали послышался шум машины, он поднял голову. Скрипнули тормоза. Из кабины приземистого «Шевроле», груженного бочками, выпрыгнул светловолосый тощий шофер в просторном для него зеленом комбинезоне. Направляясь к буфету, он сказал служителю:
— Заправишь. Там совсем немного осталось.
В прохладной полутемной комнате буфета он бросил на прилавок монету.
— Стакан томатного.
Девушка за прилавком взяла чистый стакан.
— Не пообедаешь?
— Что мне обедать? Я через час дома буду.
Шофер допил сок и посмотрел в окно. Служитель кончил заправку и вытирал теперь кузов.
— Как там ребята на текстильном? — спросила девушка.
— Держатся, — ответил шофер угрюмо.
Он уже хотел выйти из буфета, когда оборванный и усталый на вид мужчина поднялся из-за столика. Ему было лет тридцать. Он был широкоплеч и высок.
— Эй, не подвезешь, приятель?
— Тебе куда? — спросил шофер.
— До города.
— У тебя что там — родные?
— Да, — неопределенно ответил мужчина. — У меня там есть кое-кто. Родные, то есть.
— Ладно, — неохотно сказал шофер. — Садись. — Он кивнул девушке.
Они сели в машину. Мужчина снял потрепанную брезентовую куртку и положил ее себе на колени. У него были медно-красные загорелые плечи, как у человека, который почти весь день проводит под палящим солнцем.