— Бродяга?
— Бродяга! — мужчина откинулся назад. — Если ты думаешь, что я бродяга, я лучше слезу с твоей паршивой машины.
— Что ты взъелся? — спросил шофер удивленно. — Мне-то какая разница, бродяга ты или кто? Я же с тебя денег всё равно не спрашиваю.
— Вот и плохо, что тебе всё равно, — сказал мужчина. — Я не бродяга, а рабочий. Рабочий, но без работы. Понимаешь? Тут большая разница.
Чтобы выжить
Повесть
Здание газеты «Независимая» возвышалось над улицей, как черная скала над стремительно бегущей рекой скала из стекла и бетона. В архитектурном облике здания не было ничего лишнего, только самое необходимое — как в холодильнике последней модели. Сразу можно было догадаться, что его строили практичные люди или что, во всяком случае, оно принадлежит практичным людям.
Сходство со скалой усиливалось еще тем, что здание стояло как раз на перекрестке, в том месте, где широкая Центральная улица разделялась на две узкие — Университетскую и Кафедральную. Потоки автомобилей и автобусов, несущихся по Центральной, делились здесь на два русла, как бы разбиваясь об острый угол этого железобетонного олицетворения могущества печати.
Вечером, когда темнота скрадывала высоту постройки и ярко светились только окна магазинов и неоновая реклама на первых этажах, это место казалось таким же, как и любое другое в городе. Но днем здание «Независимой» производило впечатление — строго, сурово, величественно..
Все эти мысли приходили Кларенсу в голову всякий раз, когда он, выпрыгнув из дверей переполненного автобуса, устремлялся к месту своей работы.
Он всегда испытывал некоторое чувство превосходства над другими, вспоминая о том, что работает в крупнейшей газете города. Впрочем, «всегда» — это не совсем точно. Кларенс гордился своей работой два раза в день — утром, когда входил в здание «Независимой», и вечером, когда выходил из него. Во время исполнения служебных обязанностей оснований для чувства превосходства над другими у него не было, по той простой причине, что все, кто его окружал, работали в той же газете.
Другое дело на улице! Быстро двигаясь в густом потоке прохожих, Кларенс представлял себе шестнадцатиэтажное здание «Независимой» чем-то вроде спрута или паука с огромной паутиной. Где бы ни случилось что-нибудь достойное внимания, — вести об этом тотчас попадали сюда. Огромная глыба с ее бесчисленными щупальцами телефонных и телеграфных проводов в течение дня как бы впитывала в себя всё, что происходило в городе, чтобы затем разом отдать это обратно в виде газетных листов, которые разлетались по улицам, как стаи птиц.
Войдя в вестибюль через одну из вертящихся дверей, Кларенс не без гордости назвал лифтеру номер своего этажа: «Четвертый!» (Большинство пассажиров ехало до десятого, где располагалось управление универмага.) Всё-таки приятно сознавать, что ты пишешь статьи, а не занимаешься продажей пуговиц, например.
Однако по мере того, как лифт отщелкивал этажи, чувство превосходства исчезало, и по длинному коридору Кларенс прошагал торопливой походкой делового и вполне скромного служащего. Он толкнул дверь в свой отдел — большую комнату с десятком столов, телефонов, пишущих машинок и настольных ламп.
Часы показывали без пяти минут десять, рабочий день еще не начался, но в репортерской уже стоял плотный, ни на секунду не прерывающийся шум. Постороннему человеку могло показаться, что здесь совершенно невозможно сосредоточиться, но репортеры привыкли к этому шуму и научились не замечать его.
Кларенс снял пиджак, повесил его на спинку стула и вытащил из стола статью о цветоводстве, которую ему нужно было править. Но в этот момент в грохоте машинок и гуле голосов появилась новая нота, настойчивая и раздражающая.
Если бы по середине комнаты стоял диктофон, он записал бы примерно следующее:
«Еще двадцать строчек. Судья разрешил внести залог… еще не завтракал… Вчера Рода вызвали… Жаркая схватка произошла перед помещением… Бракосочетание состоялось в. вызвали к главному редактору… Выходившая из трамвая женщина… Стачечники упорно не поддавались… В крайнем случае пять строк… Зачем вызвали Рода… и отстаивали каждую пядь земли… Дирижер джаз-оркестра… Вам не кажется странным… перенести на пятнадцатую страницу… Рода вызвали к главному… недалеко от фруктового магазина… всегда казалось, что Род… одним ударом повалит… Зачем Рода… Род здесь не так уж давно… Я вам говорю, мне всегда казалось… Сыщик сфотографировал и…»