— Распоряжение правительства — разоружить солдат и отпустить их на свободу, — сказал полковник. — Офицеры будут преданы военно-полевому суду… Ведь это вы вели машину, которая позволила захватить орудия?
Пуч вспомнил, что видел в конце улицы треуголки гражданских гвардейцев рядом с фуражками бойцов штурмовой гвардии.
— Да.
— Ловко сработано. Если бы они пришли на площадь с орудиями, все могло бы сложиться иначе.
— Большая удача, что вас не убили на площади…
Полковник, страстно любивший Испанию, был признателен анархисту, и не за похвалу, а за стиль, присущий стольким испанцам, за ответ, достойный полководца времен Карла V[27]. Ибо было ясно, что, говоря «удача», Пуч подразумевал «мужество».
— Я боялся, что не доберусь до пушки, — сказал Пуч. — Живым или мертвым, но добраться! А вы, о чем вы думали?
Хименес улыбнулся. Он сидел с непокрытой головой; его коротко остриженные седые волосы напоминали утиный пух. Недаром солдаты прозвали его Селезнем за маленькие черные глаза и утиный нос.
— В подобных случаях ноги говорят: «Что ты делаешь, дурак!» Особенно та, которая хромает…
Он закрыл один глаз и поднял указательный палец.
— Но сердце говорит: «Давай!..» Я никогда раньше не видел, как рикошетят пули — точно капли дождя при ливне. Сверху легко спутать человека с его тенью, и это затрудняет попадание в цель.
— Славная была атака, — с завистью сказал Пуч.
— Да. Ваши люди умеют драться, но не умеют сражаться.
Внизу по тротуару проносили пустые запятнанные кровью носилки.
— Они умеют драться, — подтвердил Пуч.
Продавщицы цветов бросали на носилки гвоздики, белые цветы падали рядом с пятнами крови.
— Когда я сидел в тюрьме, — сказал Пуч, — я не думал, что возможно такое братство.
При слове «тюрьма» Хименес вспомнил, что он, полковник гражданской гвардии Барселоны, пьет вместе с главарем анархистов, и снова улыбнулся. Все эти руководители крайне левых показали себя храбрецами, многие были ранены или убиты.
Для Хименеса, как и для Пуча, мужество тоже было родиной. Огни отеля освещали почерневшие лица проходивших бойцов-анархистов: бой начался рано, никто не успел побриться. Пронесли еще носилки с гладиолусом, прикрепленным к одной из ручек.
Рыжеватый свет вспыхнул за площадью, потом дальше, над одним из холмов, затем со всех сторон поднялись в воздух дрожащие ярко-красные шары. Как на рассвете Барселона звала на помощь ревом всех своих гудков, так этой ночью она пылала всеми своими церквами. Запах гари проникал в широко распахнутые окна кафе. Хименес посмотрел на огромные клубы багрового дыма, вздымавшиеся над площадью Каталонии, встал и перекрестился. Не нарочито, как подчеркивают свою набожность, а так, как если бы он был один.
— Вы знакомы с теософией? — спросил Пуч.
У входа в отель суетились не видимые им журналисты, говорили о нейтралитете испанского духовенства, о монахах Сарагосы, убивавших распятиями наполеоновских гвардейцев[28]. Их голоса слышались в ночи очень отчетливо, несмотря на отдаленные выстрелы и крики.
— Гм… — проворчал Хименес, продолжая глядеть на дым. — Бог существует не для того, чтобы его совали в человеческие игры, как вор сует в карман дарохранительницу.
— Кто говорил о Боге с рабочими Барселоны? Разве не те, кто от его имени проповедовали как добродетель репрессии в Астурии?
— Нет! Ценно только то, что человеку действительно понятно в жизни: детство, смерть, мужество… Не людские речи! Допустим, испанская церковь недостойна больше своего предназначения. Чем же убийцы, которые действуют от вашего имени — а таких немало, — мешают вам выполнять ваше предназначение? Нельзя видеть в людях лишь их низость…
— Когда простой люд вынуждают жить низменно, это не располагает к возвышенным мыслям. Кто на протяжении уже четырех веков «пасет их души», как вы говорите?· Если бы их так старательно не учили ненавидеть, может быть, они научились бы любить?
Хименес смотрел на далекое зарево.
— Случалось ли вам видеть портреты или лица людей, защищавших самые возвышенные идеалы? Они должны бы выражать радость или, по крайней мере, умиротворение… Они выражают прежде всего грусть.
27
Карл V (1500–1558) — император «Священной Римской империи» в 1519–1556 гг., испанский король из династии Габсбургов (Карл I, 1516–1556). Под знаменем католицизма вел войны с Францией и Османской империей, мечтал создать «мировую христианскую державу».
28
Имеется в виду борьба против вторгшихся в Испанию в 1808 г. войск Наполеона, в которой принимали участие все слои испанского народа, в том числе и духовенство.