Женя напряжено молчал и внимательно слушал ее неиссякаемый фонтан сбивчивого красноречия, а она продолжала говорить, не задумываясь о последствиях и не вспоминая о том, что обещала маме больше не посвящать его в свои любовные переживания.
- Ты, представляешь, я шесть лет любила мужчину, - продолжала рассказывать она, - а он раз - и оказывается Леночкиным мужем. И главное, я раньше ее не видела и ничего о ней не знала, она была для меня просто какая-то абстрактная женщина, и вот я с ней познакомилась, а она оказалась очень милой и я больше не хочу доставлять ей неприятности. Понимаешь, получается, что я хотела разрушить ее счастье. Ты, не представляешь, как мне хотелось сорвать свою маску и посмотреть этому гаденышу в глаза, но мне было жалко ее, тебя... и я не стала этого делать.
Надя перевела дух, судорожно вздохнула и снова заговорила:
- Я не понимаю, зачем я вообще согласилась участвовать в этом маскараде, жила бы себе счастливо дальше, ничего не зная. Зачем ты меня в это втянул?!
Женя ничего не отвечал, он просто стоял и слушал.
- Хорошо, - остановила она сама себя, - нет, ты конечно ни в чем не виноват, я сама на все решилась, вот, сама и разрушила свою сказку. Если бы можно отмотать время назад, я бы предпочла ничего не знать и продолжать жить в счастливом заблуждении.
- А все ты, - вдруг зло засмеялась она, - это с твоей подачи, я оказалась на "чужом празднике жизни". Ты, Женя, сам того не ведая, оказался собакой на сене "ни себе, ни людям". Зачем я вообще с тобой связалась?!
Надя была настолько опьянена своими переживаниями, что не осознавала, что именно говорит и не пыталась остановиться.
- Бахтин, - цинично спросила она, - А тебе девушки вообще нравятся? Или ты, как меня уверяли, не по этой части?
Злой вопрос с легкостью слетел с губ, она пыталась остановить его, прикрыв ладонью рот, но было уже поздно.
Побледневший Женя, презрительно посмотрел на нее и процедил сквозь зубы:
- Я тоже раньше думал, что ты умная, Надя. Больше не смею мешать твоей личной жизни. Прощай, будь счастлива!
Он поставил корзину на асфальт, развернулся и стремительно зашагал прочь.
Тут уж слезы хлынули из Надиных глаз сплошным потоком, она захлебывалась ими и не могла остановиться. Пришло осознание того, что потеря иллюзии счастья, ничего не стоит потери дорогого человека, каким и был для нее Женя Бахтин. И она только что, своими же руками, а точнее безудержным языком, разрушила их хоть и странные, но такие искренние и светлые отношения, а еще обидела его до глубины души.
Кое-как справившись с истерикой, она достала из сумки круглую пудреницу, рассмотрела в ней свое опухшее лицо с размазанным макияжем, попыталась его подправить, но махнула рукой и, зачем-то подхватив корзинку с асфальта, поплелась в сторону метро, чтобы доехать до вокзала и пересесть там на последнюю пригородную электричку.
Надя чувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной. После недавней истерики слипались глаза, ей хотелось только поскорее добраться домой, рухнуть в кровать и забыться от этого кошмара.
Трясясь в пустом вагоне электропоезда, она, прислонившись к окну, безучастно взирала на красивую плетеную корзинку, выложенную кремовой гофрированной бумагой, в которой находилась бутылка дорогого шампанского, гроздья черного и зеленого винограда, зеленые яблоки и желтые груши.
Этот подарок, принятый из рук законной жены ее некогда любимого мужчины жег руки. Он как будто говорил голосом Елены "спасибо, милая, что не прибрала моего мужа к рукам. Вот тебе, в благодарность бутылочку вина и веточку винограда. Большего ты не стоишь".
Состав остановился на платформе нужной ей станции. Она вышла в темноту и зябко поежилась. Электричка тронулась, набирая скорость, двигаясь по направлению к конечной станции и увозя с собой злополучную корзинку.
-18-
Следующим воскресным днем Надя проснулась только к обеду. Мама знала, что она вернулась поздно и не беспокоила. Вылезать из постели не хотелось, она ощущала себя очень больной, поэтому потрогала рукой свой лоб - он был горячим. Сходила за термометром, измерила температуру. Так и есть, красная линия подползла к цифре 38,6. Она действительно заболела.
Это все от нервов решила Надя. Потому, что не было ни малейших признаков простуды, ничего не беспокоило, болела только душа. Сославшись на недомогание, она заперлась у себя в комнате и провела весь день, уткнувшись носом в подушку: то забываясь тревожным сном, то заново переживая последние события ее жизни.
С Сан Санычем, само собой, разумеется, встречаться она больше не станет. Даже выяснять отношения не будет. А зачем? Правду она и так знает, услышать очередные фантастичные откровения не хочет.