— Ты хоть запомнил, что это были за видения? — спросил Вася.
Митька с сожалением покачал головой:
— То-то, что не запомнил. Запомнил только, что они были очень явственными, почти осязаемыми. Единственное, что мне запомнилось — это какое-то дерево, какие у нас не растут. Оно было рядом со мной, и когда я схватил фотоаппарат, то дотронулся до ветки, и ощутил ее прикосновение!
— Ну, когда проявишь пленку, тогда и узнаем — видение, или нет, — усмехнулась Люся.
Услышав такое, Надя подумала — уж не коллективный ли это гипноз в духе Каширского? И словно подтверждая ее опасения, раздалось утиное крякание — так Васятка давал знать, что появились Анна Сергеевна и Каширский. Чаликова внутренне напряглась, готовая ко всему.
— Знаете, а ведь и со мной тоже в этот миг было что-то не совсем обычное, — чуть помолчав, заговорила Люся. — Мне стало как-то очень легко и свободно, и я будто поднялась над собой, над этой полянкой, над речкой. Увидела вас, потом Генку с Машей, а потом просто куда-то улетела.
— А потом вернулась? — совершенно серьезно спросил Митька.
— Нет, улетела — и все, — так же серьезно ответила Люся.
— Постой-постой, но если ты улетела, то с кем же мы теперь разговариваем — не с тобой? — не то в шутку, не то всерьез допытывался Вася.
— Не знаю, — тихо ответила Люся. — Может, и не со мной.
— Ну, все ясно, — подытожил Митя. — Мы все трое с ума спятили.
— Пойти искупаться, что ли? — сам себя спросил Вася. И сам себе ответил: — А что, схожу.
Это решение удивило не только Митьку с Люсей, но и Чаликову: не только в детстве, и в более зрелом возрасте Дубов не любил воды, и даже под душ становился очень редко и неохотно. А уж искупаться в речке для него и вовсе было целым событием. Друзья с пониманием относились к этой маленькой странности, хотя порой и подшучивали, впрочем, весьма добродушно. Если уж Вася, уступая уговорам, все-таки входил в воду, то это было настоящее представление: сначала он щупал воду пальцами ноги, отдергивал, зябко ежился — словом, изображал тяжкие мучения. Потом все же заходил поглубже, пару раз нехотя окунался и стремглав выскакивал на берег.
Но сегодня все было иначе: к общему изумлению, Василий спокойно вошел в воду и, зайдя по пояс, поплыл, по-собачьи колотя руками и ногами по воде.
Проводив Васю задумчивым взором, Люся спросила у Митьки:
— Как ты думаешь, чем теперь Машка с Генкой занимаются?
— Наверное, целуются по-французски, — не задумываясь, ответил Митька.
— А как это? — удивилась Люся. Вместо ответа Митька просто показал, как.
— Да что ж ты делаешь, черт возьми! — отбиваясь, закричала Люся.
— Целую по-французски, — спокойно ответил Митька. — Но если тебе не нравится, то больше не буду.
— Почему не нравится? — возмутилась Люся. — Давай теперь я тебя. Пока никто не видит…
Тут раздалось воронье карканье, означавшее, что над Васей нависла смертельная опасность. Недолго думая, Надя с невысокого бережка кинулась в воду и как могла быстро поплыла к Васе, который продолжал беззаботно плескаться, даже не подозревая о том, что ему грозит.
Хотя Чаликова и была невидимой, но всплеск от ее резкого входа в воду оказался достаточно заметным даже для занятых французскими забавами Васиных друзей.
— Щука, наверное, — предположил Митька. — Или сом.
— Как бы эта щука нашему комиссару Мегре чего-нибудь не откусила, — хихикнула Люся, нехотя оторвавшись от Митьки. — Ну, что встал? Продолжай давай!
В этот миг Василий почувствовал, что тонет. Вернее, что какая-то неумолимая сила тянет его ко дну. Он хотел крикнуть, но чуть не захлебнулся…
Та полянка, где уединились Генка и Маша, с трех сторон была окружена кустарником, но к реке выход имела. Вопреки Митькиным смелым предположениям, Маша с Генкой вовсе не предавались французским глупостям, а просто очень тихо и серьезно о чем-то разговаривали, сидя на бережку и болтая ногами в воде. Маша нежно держала Генку за руку чуть выше локтя, а Генка так смотрел на Машу, что было ясно — ее чувства не остались без ответа. Лишь в какой-то миг, заглянув в Генкины глаза, Маша прочла в них страшную тоску и немой вопрос: «Господи, за что это именно мне?», впрочем, относившийся вовсе не к Маше, а к чему-то совершенно другому.
— Ой, Ген, кто там? — вдруг проговорила Маша, увидев чью-то голову на поверхности реки.
Генка поправил на носу очки:
— Неужто Васька? Да куда ж его занесло — он же плавать не умеет!
И Генка, не задумываясь, сиганул в воду и резкими движениями поплыл к Васе.
— Генка… — прошептал Вася, увидев друга. — А я тут чуть не утонул.