— Ну, как успехи? — спросила Надя.
— Никак, — сознался Дубов. — Пока что у нас полный застой. А у вас?
— А у нас на кухне газ, — улыбнулся Серапионыч. — В смысле, на пруду Петрович.
— Мы слышали, как он собачится с Анной Сергеевной, — добавила Надя. — А Каширский, похоже, решил выкопать еще один пруд.
— Ну, флаг ему в руки, — ответил Дубов. — В смысле, лопату…
— Только бы Анна Сергеевна не перестаралась, — озабоченно проговорил Серапионыч. — А то знаю я ее!
В это время двери терема со скрипом приотворились, и на крыльцо, потягиваясь, вышел царь Дормидонт:
— Вот вы где! А то я проснулся, понимаешь, весь дом обошел — и ни одной живой души.
Дубов и Васятка хотели были вскочить со ступенек, но Дормидонт их усадил:
— Да не надо, чего уж. Лучше подвиньтесь-ка.
Дубов и Васятка освободили место, и царь уселся между ними. Чаликова и Серапионыч устроились на покосившейся лавочке близ крыльца.
— Ну, чего скажете? — как-то не очень определенно спросил Дормидонт.
— Государь, мы с Надюшей только что побывали на пруду, — начал доктор, — и, насладившись скромным очарованием сего дальнего уголка, ненароком забрели на некое уединенное кладбище… — Серапионыч замолк и посмотрел на Чаликову.
Надя достала блокнот:
— И обнаружили надгробие некоего Дмитрия Смурного. Не тот ли это Митька Смурной, который предположительно спрятал тут сокровища?
— Насчет сокровищ не знаю, но Митька тот самый, — подтвердил Дормидонт. — При Федоре Степановиче он заведовал Теремом и его хозяйством.
— То есть Федор Степанович отправил наперсника своего отца как бы в почетную ссылку? — предположила Чаликова.
Дормидонт на миг задумался:
— Ну, как вам сказать… Тому уж без малого двести лет, и кто теперь скажет, что там на самом деле было? А насколько я знаю, Митька сам такое желание выразил.
— Понятно, чтобы быть поближе к тому, что он тут спрятал, — заметил Василий.
— А рядом с Дмитрием Смурным еще одна могилка. — И Надя зачитала: — «Здесь покоится смиренный инок отец Варсонофий, в Бозе почивший семидесяти лет от роду в 23-ий год царствования Владимира Феодоровича».
— Не знаю, как у вас, а в нашем… в нашей стране выражение «почил в Бозе» обычно применяется к самым высокородным особам, — сказал Дубов.
— Так оно и есть, — кивнул Дормидонт. — Смиренный инок Варсонофий — это ни кто иной, как Государь Феодор Степанович.
— Ага, ну ясно, — подхватила Надежда. — Должно быть, его свергли с престола и принудительно постригли в монахи?
— С чего вы взяли? — искренне удивился Дормидонт. — Федор был полной противоположностью своему родителю, царю Степану. Царской властью он тяготился, предпочитая проводить время в молитве, а при всякой возможности приезжал в Боровиху и долгие часы просиживал на берегу озера, размышляя о Вечном и Божественном. А когда его старший сын Владимир достиг возраста и навыков, нужных для царствования, Федор передал ему бразды правления, а сам, постригшись в монахи под именем Варсонофия, удалился в один из отдаленнейших и беднейших скитов, где и провел долгие годы в посте и молитвах. Ну а похоронить себя завещал здесь, близ могилы своего брата…
— Какого брата? — несколько удивленно переспросил Серапионыч.
— Ну вот, проговорился, понимаешь, — обескураженно развел руками Дормидонт. — Да ладно уж, дело давнее, чего теперь скрывать. В общем, Митька был сыном царя Степана, но только рожденным вне законного брака.
— Дело житейское, — согласился Дубов. — Но если оставить в стороне давние семейные тайны, то получается следующее: Дмитрий Смурной в течение двенадцати лет жил здесь постоянно и за это время запросто мог перепрятать сокровища. Или даже поделить их на несколько частей и скрыть в разных местах.
— Но для чего? — задался вопросом Серапионыч. — И почему он не передал ценности царю Федору?
— Может быть, Дмитрий считал царя Федора наследником царства, а себя — наследником драгоценностей? — неуверенно предположил Васятка. — Хотя так ими и не воспользовался…
— Или опасался, что Федор, как человек глубоко верующий, поступит с ними «по совести», — добавил Дубов. — То есть вернет в Новую Мангазею.
— Полагаю, что ответов на эти вопросы мы уже не узнаем, — подытожила Чаликова. — Да и не следует нам лезть в чужие семейные дела, к тому же столь давние. Наша задача — искать сокровища.
— И что вы, Наденька, предлагаете? — напрямую спросил Дубов. — Пока что я, к своему стыду, должен признать — следствие зашло в тупик. Может, у вас имеются какие-то свежие идеи?