Слева от трона стоял небольшой столик, где сиротливо поблескивали те немногочисленные драгоценности, которые должны были считаться кладом царя Степана.
Это показалось Василию несколько странным — убогость находок явно не соответствовала пышности приема, оказываемого кладоискателям. Оставалось удовлетвориться объяснением Рыжего, что царь ценит не столько результат, сколько прилежание. Хотя из слов Путяты этого вовсе не вытекало:
— Очень благодарю вас, дорогие друзья, за ваше благородное дело. Вы и представить не можете, как ваша находка поможет нашему государству и народу. Низкий вам поклон от всей души!
И Путята низко, чуть не до пола поклонился кладоискателям.
— Ну, скажите же что-нибудь, — шепотом попросил Рыжий.
Сказать ответное слово вызвалась Чаликова.
— Благодарим за добрые слова, но едва ли это, — Надя кивнула в сторону столика, — очень сильно поможет вашему государству и народу.
Путята проследил за взглядом Чаликовой, потом обернулся к вельможе, стоявшему за троном:
— Лаврентий Иваныч, и это что, все? Ага, понимаю, вы решили преподнести гостям стриптиз.
— Сюрприз, Ваше Величество, — вежливо поправил Лаврентий Иваныч и сделал знак в сторону одной из дверей.
Двое молодых стрельцов внесли в палату огромные подносы со щедро наложенными драгоценностями, в которых Дубов и его товарищи тут же узнали то, что они накануне обнаружили в тайнике «за аистом» и там же оставили.
При виде сокровищ рука Серапионыча непроизвольно потянулась во внутренний карман за скляночкой, и лишь отсутствие поблизости того, во что можно было бы влить ее содержимое, заставило доктора отказаться от сего благого намерения. Трудно сказать, что в этот миг творилось в душе Чаликовой, но понимая, что Путята наблюдает за ними, Надежда старательно изобразила на лице полное равнодушие. И лишь Василий негромко произнес:
— Один — ноль.
Впрочем, едва ли кто-то из бывших в Палате понял, что он имел в виду. Да никто и не прислушивался — общее внимание было ослеплено блеском драгоценностей.
Единственным, на кого они не оказали должного впечатления, как ни странно, оказался князь Длиннорукий.
— Государь, позволь мне уехать домой, — попросил он, подойдя к Путяте.
— А что такое? — ласково глянул на него царь.
— Супруга моя захворала, — сокрушенно промолвил градоначальник. — Вот хочу опытного лекаря найти…
— А чего искать-то? — перебил царь. И возвысил голос: — Любезнейший Серапионыч, можно вас на пару слов?
— К вашим услугам. — На ходу пряча скляночку обратно во внутренний карман, доктор не спеша подошел к трону.
— Нужна ваша помощь, — сказал Путята. — Нет, не мне, и даже не князю, а почтеннейшей Евдокии э-э-э… Даниловне.
— Очень, очень вас прошу! — князь даже уцепился за пуговицу Серапионыча, будто опасаясь, что тот убежит. — Я вас и отвезу потом, куда скажете, и заплачу, сколько попросите — только помогите!
— Это мой долг, — с достоинством ответил доктор.
— Ну так поедемте прямо теперь же, — не успокаивался князь. — Конечно, если вы, Государь, меня отпустите.
— Да ради бога, ступайте, — великодушно махнул рукой царь. — Кстати, передайте супруге мой привет и пожелание скорейшего исцеления.
— Передам, Государь, непременно передам, — зачастил Длиннорукий. — Так едемте же, Серапионыч, едемте!
Исчезновения доктора и градоначальника никто не заметил, даже Дубов с Чаликовой. Пока все, кто был в палате, любовались и восхищались сокровищами, они подошли к боярину Павлу.
— Пал Палыч, а что такое приключилось с княгиней Минаидой Ильиничной? — напрямую спросила Надежда. — Господин Рыжий что-то говорил, но мы толком ничего так и не поняли. Ведь она погибла?
— Да, — печально кивнул боярин Павел. — И при весьма странных обстоятельствах.
— При каких же? — вступил в беседу Василий. — Если это, конечно, не государственная тайна.
— Да какая уж там тайна, — вздохнул Пал Палыч, — когда о ней весь город гудит… В общем, поскольку появились сведения, что жизнь Минаиды Ильиничны под угрозой, то Государь предоставил ей охранника, чьим заданием было сопровождать княгиню повсюду.
— Что ж, разумное решение, — одобрил Дубов.
— Однако все это очень скоро закончилось — охранник исчез бесследно, а в опочивальне княгини ее прислуга обнаружила… — Боярин Павел даже замялся, не решаясь договорить. — В общем, то немногое, что от нее осталось.
— Херклафф, — побледнев, чуть слышно проговорила Надежда.