Я хихикнула, глядя на позу Ромы, и тихо покинула ванну. Нужно добраться до воды, иначе я иссохну до размеров изюма уже через пару минут.
В доме было тихо и темно. Рассветные лучи ещё не добрались до этой стороны. Дверь в комнату Алекса была открыта, но я не стала заходить. На это было всего пять чётких причин:
1.
Если я сейчас же не найду воду, я испарюсь, и меня никто никогда не найдёт.
2.
Увидеть Алекса спящим конечно заманчиво, но, опять же, желание утолить жажду побеждает в любом бою.
3.
Я не готова увидеть Алекса, спящим или бодрствующим, после вчерашнего, каким бы заманчивым это не казалось.
4.
Вернёмся к первому пункту и к поискам воды, потому что это слишком важно, чтобы считать такое лишь одной причиной.
5.
Я боюсь всего, что может преподнести мне наша встреча. Пускай это будет чем–то хорошим или плохим.
Я прошла мимо, и, видит Бог, это было не просто. Не потому, что меня так тянуло к Ване, что сопротивляться было почти нереально, а потому, что ходьба приносила ничуть не больше радости, чем тёплые напитки в разгар лета. Ноги едва меня слушались. Руки с трудом цеплялись за всё, что попадалось на пути, чтобы уцелеть. Меня мутило, и перед глазами всё вертелось и скакало, будто я попала на сломанные Американские горки. Жаль, что я никогда на них не каталась. Хотя, может и не жаль.
Чтобы добраться до кухни, нужно было преодолеть кое–какие трудности. По всему дому были разбросаны тела, и, если бы сейчас сюда ворвались полицейские, они бы без сомнения подумали, что здесь случилось массовое убийство. Или самоубийство. Не суть.
Какие–то подростки лежали на полу, на лестнице, у порога, на журнальном столике и на диване. Не думаю, что они скоро проснутся. Они не выглядят живыми. Совсем. Если бы по ним проехал трактор, или даже асфальтоукладчик, они всё равно выглядели бы лучше, чем сейчас.
Время в доме остановилось. Как и всегда, когда в пространстве не происходит никаких изменений. Воздух загустел, я будто попала в другое измерение. На самом деле, такое легко представить, когда голова кружится, не переставая. Мысли мелькают перед глазами. Я их отгоняла, но ничего не получалось. Они лезли ко мне, словно бешеные мухи. А мне так нужна была вода.
– Вот, – сказал Алекс. Алекс здесь. Я пропала. – Ты воду искала?
Я ничего не ответила и не взяла протянутую бутылку с водой. Пришлось топать дальше и злиться на свою проклятую гордость. Почему она проснулась именно сейчас?!
– Надежда, – ничего, – Надежда, – я ничего не слышу, – Прошу тебя, – не слышу, – Да послушай же ты!
Я резко обернулась и осмотрела комнату. Никто не проснулся. Я вздохнула и продолжила свой путь. Я чувствовала гнев и разочарование Алекса всем телом. И я желала ему этого. Ужасно. Я не должна быть такой.
Наконец я дошла до холодильника. Я могла бы поздороваться с ним и пожелать ему доброго утра, но я лишь легонько погладила его по дверце, потому что рядом был Алекс. Я не успела закрыть холодильник, когда Алекс без предупреждения схватил меня за локоть и потащил куда–то. Я не рискнула закричать. Не хватало ещё, чтобы мои будущие одноклассники лицезрели наши с ним разборки. Ещё чего! Я не доставлю им такого удовольствия. Алекс потащил меня на второй этаж в конец коридора, опустил лестницу на чердак, которую я вчера не увидела. Я удивилась, но страх быстро затмил любые мои чувства.
– Пап… Папа, не надо.
– Заткнись, не называй меня так!
Локоть безумно болел. Там с прошлого раза осталось немало синяков. Но мужчина сжимал мою руку с такой силой, словно думал, что она сделана из железа.
– Перестань брыкаться! Тварь! Твоя мать тебя не спасёт!
Он опустил лестницу и стал тащить меня на чердак. Нет. Нет, только не туда. Я не хочу.