Я сама подаюсь вперёд, впиваясь в него губами. Грудь и живот стянула приятная судорога. Я горела, а он успокаивал меня, тушил мой пожар. Он был так близко, в жизни ещё никто не был со мной так близок. Я не давала ему перевести дыхание, наши языки путались, губы распухли от покусываний, и мне было так хорошо, что все проблемы и тревоги разбились в дребезги. В эти долгие минуты мой мир составляли только мы с Ромой. И я была совсем не против.
Это походило на истерику. Движения были не продуманы, спонтанны, то быстрые, то медленные, то лились как мёд, то бились током. Моя скорлупа треснула, я уверенно вошла в новый для меня мир. И он оказался прекрасен.
Я не скоро осознала, что натворила. Когда я оторвалась от Ромы, мы ещё долго лежали в ванной и о чём–то беседовали. Я смеялась. Я помню, что смеялась, и я помню, что Рома смеялся вместе со мной. И мне было так хорошо, будто… Будто я нашла дом. Я оголила перед ним нервы, словно электрические провода, а он играл на них, как на струнах. Умело играл. Лёгкую, нежную мелодию, и я парила в его объятиях. Он мог бы потянуть слишком сильно, порвать одну из струн или даже несколько, но он не сделал этого в отличии от Алекса. Он был нежен со мной. И я была благодарна ему.
Из ванной мы вышли в полном молчании. В огромном зеркале я разглядела помятую одежду и волосы, с которыми, по–видимому, играл котёнок, причём не один час, раскрасневшиеся от смущения щёки и сверкающие изумрудами глаза. Отчаявшись исправить причёску, я вошла в собственную комнату, опасаясь лишь предательства. Вдруг наша дружба была «дружбой на одну ночь», и уже завтра Катя и Люсиль станут с остальными показывать на меня пальцем и смеяться надо мной за моей спиной.
Этого не произошло. Они уже проснулись и выглядели не лучше меня. Волосы растрёпаны, одежда смята, недовольное выражение лица. Рома хихикнул.
– Я принесу воды и аспирина, – лишь у самой двери он обернулся и посмотрел на меня, – Не шалите тут без меня.
Я улыбнулась, но, как только закрылась дверь, улыбка исчезла с моего лица.
Что я натворила?!
– Ну, – Кэтрин с восторгом на меня посмотрела, Люсиль присела на кровать и лукаво улыбнулась, – Что там между вами произошло? – я посмотрела на них, словно не понимала, о чём речь, – В ванной, – не теряя интереса, уточнила Кэтрин.
– Ничего, – я залилась краской, – Ничего не произошло.
– Надежда, – тем–же лукавым голосом промяукала Люсиль, – Мы никому не скажем.
Знаю я эту систему. Мы никому не кажем. Только ему. А у него есть лучшая подруга. Он тоже сказал только ей. А она сказала только двум своим лучшим друзьям. А те в свою очередь ещё группе друзей. Никто ни о чём не узнает. Меня поженят прежде, чем я переступлю порог школы.
И всё это начнётся с меня.
Потому что я сказала только Люсиль, и только Кэтрин.
Но дело даже не в этом. Не то, чтобы я не хотела делиться… Просто, на самом деле, я очень жалела о случившемся. Этого не должно было случится. Я просто сошла с ума, потеряла рассудок, раз сама позволила нам зайти так далеко. Мне нужна была всего лишь поддержка друга. И вот к чему это привело.
– Ну не томи, – Люсиль по–кошачьи сверкнула глазками. Это было до чёртиков смешно. Я сдалась.
– В любом случае, этого больше не повторится.
– Эй, он плохо с тобой обошёлся? – Кэтрин взволнованно взглянула на меня. На моём лице можно было готовить омлет. Я покачала головой. – Тебе не понравилось? – О, Боже. Если она не перестанет задавать такие вопросы, мой мозг вскоре не выдержит такой температуры. Но я снова покачала головой, – Тогда в чём дело?
Я удивлённо вскинула голову. И правда, в чём собственно дело? Всё же было нормально. Я не знала, что ей ответить. Моя уверенность в ошибке пошатнулась и рухнула, как Берлинская стена. Я молчала несколько минут. И так и не придумала ответ.
– Ни в чём, – с сомнением произнесла я, – Просто, я совсем запуталась, – Девушки с готовностью присели поближе, – Но я не готова об этом сейчас говорить.
Люсиль разочарованно вздохнула. Кэтрин улыбнулась и кивнула, давая понять, что мне не обязательно говорить, если я не хочу. Одним только взглядом она сказала, что будет слушать меня тогда, когда я решу ей сказать. Я улыбнулась в ответ. В груди стало тепло. Впервые после Антона. Настоящие друзья. Всё, о чём я мечтала столько мучительным лет, сбывается одно за другим. Удивительное ощущение гармонии и удовлетворения слились в одно большое чувство, название которого страшно произнести вслух. Счастье.