– Нет…
Но я уже утащила его за собой, и мы оба улеглись на землю.
– Боже, – прошептала я, взглянув на небо.
Деревья вежливо расступались, даруя нам возможность полюбоваться звёздами.
– Ну и ну, – шепнул Рома в ответ, и мы молча лежали бок о бок, любуясь видом.
Минут через десять меня пробрала дрожь. Лето или нет, по ночам в лужах лежать не стоит. Рома поднялся и взял меня на руки. Я лениво сопротивлялась, продолжая дрожать от холода, но быстро сдалась. Он укутал меня в свою же одежду и понёс… домой. Я так согрелась от его жара, что чуть не уснула, положив голову ему на плечо.
– Ты доверяешь мне? – внезапно спросил он.
Я удивлённо на него, посмотрела и задумалась.
– Да, – наконец ответила я.
Он опустил меня на землю. И ушёл. Просто вошёл в темноту. А я осталась под жёлтым, режущим глаза фонарём. Я хотела было пойти за ним, но не смогла сдвинуться с места. Одежда пропиталась грязью и высохла камнем, а ноги приклеились к асфальту намертво. Пригладив грязные волосы, я скрестила руки на груди и стала ждать.
Рома вернулся на свет. В руках он держал длинную стремянку. Меня это жутко рассмешило, но я изо всех сил пыталась сохранять серьёзный вид. Без лишних замечаний я последовала за этим странным парнем. Мы подошли к какому–то дому, Рома прислонил лестницу к балкону на первом этаже и молча на неё указал. Усомнившись в адекватности моего нового друга, я всё же стала взбираться вверх. Без особых усилий преодолев низенькую перегородку, я оказалась у тёмного, прикрытого занавеской окна. Рома влез следом, и мы встали по обе стороны от оконной рамы.
У меня руки тряслись от волнения, а нервная улыбка не слезала с лица. Я не знаю, что мы творим, но это было взрывоподобно. Адреналин наполнил тело лёгкостью, а мысли сделал ясными и понятными. Мы стояли у окна минут пятнадцать и неотрывно смотрели друг на друга, с трудом различая контуры лица. Глаза Ромы блестели золотом. Я не могла перестать его рассматривать. Несмотря на всю незаурядность своего телосложения, он выглядел правильным, рассчитанным, гармоничным. Он безумно отличался от других и был прекрасен в своей индивидуальности. Он завораживал.
В комнате зажёгся свет, и я в панике отскочила в сторону. Сердце забилось быстро–быстро где–то в районе горла. Я медленно выдохнула, попытавшись вернуть себе спокойствие и с опаской заглянула в окно. Там была женщина. Высокая и до невозможности красивая. В домашней одежде, с лёгкой улыбкой и немного растрёпанными длинными тёмными волосами она показалась мне невероятной. Её глаза светились нежностью, потому что на руках у неё было дитя лет трёх, не больше. Она была мамой, и это делало её самой прекрасной женщиной на свете. Она положила ребёнка в маленькую кроватку и стала рассказывать ему историю. Маленькую сказку на ночь. Я удивилась, когда услышала её приглушённый голос. Окно оказалось приоткрыто, я могла без помех слышать всё, что происходило за стеклом. Женщина устроилась поудобнее, сев на кровать малыша и стала поглаживать округлившийся животик, не переставая рассказывать сыну о волшебном мире, полном монстров, героев и любви. Я расплылась в широчайшей улыбке в истории человечества. Ничего не красит женщину так, как беременность. В ней растёт маленький человек. Она светится изнутри своим маленьким большим счастьем.
Когда мама пела ребёнку колыбельную, я расплакалась. Никто. Никогда. Ни разу. Не пел мне колыбельную. У меня никогда не было настоящей мамы.
Мы слезли с чужого балкона, спрятали лестницу и отправились к Роме. Он долго молчал. Чересчур долго. До тех пор, пока я не спросила:
– Зачем ты показал мне это?
Он задумчиво пригладил волосы и посмотрел на звёзды. Мальчик с картинки, подумалось мне, и я улыбнулась этой мысли.
– Я живу один. Отец пьёт и целыми днями пропадает в своих барах. Мама у меня есть, но в тоже время, её никогда у меня не было. Плевать она хотела на меня и на мужа. Когда мне исполнился год, она впервые оставила меня на отца, который любил её до потери пульса. Он всё для неё делал. Он её отпустил. Бывает, она приезжает на мой День Рождения, но чаще всего, она просто шлёт открытки с поздравлением. Папа старался, как мог. Готовил, убирал, следил за мной. Делал всё, что должна была делать она. Но время шло, отец совсем забросил себя. Когда мне стукнуло пять, он начал пить. А с тех пор, как мне исполнилось тринадцать, я ни разу не видел его трезвым. Я его не виню. Просто так получилось, вот и всё. Такая вот у меня семья. Иногда папа возвращается домой, но, в основном, я живу один.