Я утопала в блаженстве. Боготворила этот стакан. Но Алекса так и не поблагодарила. Нечего!
Приехали.
Нас встретили сотни удивлённых взглядов. Похоже Алекса здесь знали. Все. Смутившись, я уставилась себе под ноги и топала за ним до самого входа. Там он, увидев своих дружков, отошёл к ним, пообещав поскорее вернуться. Я стояла как вкопанная и смотрела, как мимо меня проходят какие–то люди.
– Привет. Я Анна. Не важно, как тебя зовут, теперь ты моя новая подруга.
Я тупо уставилась на эту самовлюблённую гадюку. Красивая, не то слово. Шикарная. Великолепная. Слишком вульгарная. И абсолютно невоспитанная.
– Привет, Анна. Я Надежда. И это важно. Прости, но я сама выбираю себе друзей.
– Ты же не хочешь наживать врагов в первый же день в новой школе, девочка.
– Надежда, – поправила я и заглянула в свою сумку, бесцельно перебирая учебники.
Хмыкнув, Анна гордо удалилась, а за ней, как щенки на поводке, бежала стайка «девочек». И это должно считаться крутым? Она до чёртиков напоминает мне Милу, ту занозу в заднице, которую я – слава Господу – оставила в прошлом.
– Привет, красавица, как поживаешь?
Отлично. Следующий. Мудак.
– Замечательно. Но, знаешь, было лучше, пока не пришёл ты.
Я посмотрела в его тупые карие глаза и меня затошнило. Урод.
Он похотливо потянулся к моей талии, а я со всей дури влепила ему пощёчину.
– Не знаю, где родился ты, козёл, но там, откуда я родом, такое поведение карается по закону.
Парень свирепо на меня посмотрел, но, встретив не менее свирепый взгляд, повёл своих друзей, с трудом сдерживающих смех, прочь. Мой взгляд мог бы прожечь дыру в его спине, будь он хоть немного более яростным.
– Эй, Джеки Чан…
Я замахнулась, но мою руку обхватили у запястья. Я обернулась, готовя коленку. Эта школа бесила меня всё сильнее с каждой, проведённой здесь секундой.
Но тот, кто так нежно придерживал мою ладонь не вызвал во мне ничего, кроме безграничной радости и нежности.
Рома.
– Я скучала, – прошептала я.
А он прижался губами к моим губам. И не было в этом поцелуе ни страсти, ни похоти. Только свет. Тёплый, обволакивающий душу свет.
– Привет, – выдохнул он в мои губы, а я залилась нежным румянцем.
– Как твой отец?
– Стабильно. Он так и не открыл глаза. Я собираюсь пойти к нему…
– Я с тобой.
– Ладно.
Он смотрел на меня так, словно всю жизнь был слепым и только теперь прозрел.
– Прости меня за…
– Я понимаю, – перебила я и сжала его тёплую ладонь.
Я прижалась к Роме всем телом, оставляя всё вокруг, школу и людей далеко–далеко, в недосягаемой параллельной вселенной.
– Первый урок у нас литература?
– Да, идём, я тебе покажу.
Я была не против. Рома вёл меня по лабиринту коридоров, а мне казалось, что попроси он сбежать с ним на край света, я бы так и сделала, ни на секунду не задумавшись.
Урок прошёл настолько быстро, что я едва успела записать в тетрадь тему. Учительница поприветствовала нас, сказала, что рада видеть нас в её классе и сразу дала список книг, которые мы обязуемся прочесть в этом семестре. Она милая, понимающая, справедливая и требовательная. Такая, какой должна быть любая учительница. Я осталась довольна.
Уроки прошли быстро и легко. Первое сентября. Первый день учёбы. Наконец–то он закончился!
После уроков я влилась в поток учеников, спешащих покинуть этот Ад. Я стояла на стоянке и ждала Рому. Погода портилась на глазах. Хотя «портилась» – неверное слово. Для меня она лишь становилась лучше. Тучи сгущались и темнели. Улицы накрыло толстое серое одеяло. Я натянула свитер, чувствуя, как ветер врывается под блузку, и стала с улыбкой наблюдать за «модницами», спешащими спрятать оголённые участки тела от ветра руками своих нахальных парней.
Рома не заставил себя долго ждать. Не то, что Алекс. Он повёл меня к большой тусклой красной машине. Не смотря на всю её грубость и неотёсанность, она мне понравилась. Даже больше, чем машина Алекса. Я даже не могу объяснить, почему. Просто она такая настоящая, такая живая, словно под толстым слоем металла мирно покоится её душа. Рома сказал, что раньше машина принадлежала его отцу и, что, до того, как его отец стал пить, у него была приличная работа. Теперь Рома работает сам. Оказывается, шестнадцатилетнему подростку не так–то просто найти нормальную работу.