До больницы было недалеко, 10 минут езды, не больше. В этом городке всё как–то тесно прижато друг к другу. Больница, детский дом, школа. Всё стиснуто, сдавленно. Такое чувство, что мне не дают дышать. Мне никогда, никогда не выбраться отсюда.
В регистратуре молодая девушка, незамедлительно узнав Рому, проводила нас в палату его отца. А я, хоть мне и было жутко за это стыдно, подумала о том, что может знать их компьютер о моей семье. Там должны быть все данные о больных, когда–либо посещавших данное заведение.
Мне нужно взглянуть. Хотя бы одним глазком. Но как?
Отец Ромы оказался совсем не похож на сына. Лицо твёрдое, мужественное, хоть и выглядело измотанным. Морщинки изрезали кожу паутинкой от уголков глаз до подбородка. Старый. Выглядит гораздо старше своих лет. А лет ему… ну, примерно сорок.
– Привет, пап, – Рома сел на краешек отцовской кровати и взял его руку, – Как ты сегодня?
Но отец ему не ответил. И никто не знает, ответит ли он когда–нибудь.
Я подумала, что стоит оставить их наедине хотя–бы на пару минут. Это выглядело лживо даже по отношению ко мне самой, но мне правда очень нужно увидеть записи того компьютера.
Я спрашиваю, где туалет. Дура. Не могла придумать ничего получше? Глупая–глупая–глупая…
– Дальше по коридору и налево.
Я не знаю, может мне показалось, может у меня галлюцинации, но в глазах Ромы засветилась такая благодарность, что душа словно бы очистилась этим светом. Мне стало легче дышать. Стало легче думать. Я снисходительно улыбнулась и вышла из палаты.
Больница – ужасающая Вселенная горя, облегчения и смерти. Кто–то, сломав ногу, будет проклинать за это всех на свете, а кто–то, лежащий с той–же сломанной ногой на койке рядом, будет благодарить судьбу за то, что это была нога, а не шея. Больница – мир хаоса и болезней.
Я надеялась…
Очень надеялась…
Больше сюда не попадать.
Иду в приёмную. Там за компьютером сидит уже другая девушка и щёлкает своими длиннющими накладными ногтями по клавиатуре. Я подхожу к ней, судорожно придумывая, чем её отвлечь, как какая–то женщина ей кричит:
– Соня, иди сюда. Сколько можно ждать?
Я облегчённо выдыхаю. Компьютер свободен, никого вокруг. Захожу за стойку.
Времени у меня мало. Это место надолго без присмотра не остаётся. Ищу нечто, похожее на список больных. Выскакивает белая таблица данных. Ввожу свою фамилию. Не новую, а фамилию моих настоящих родителей, сохранившуюся в моей памяти, как печать прошлого. Верзева.
Никакой Надежды среди них нет, но я точно знаю, что была здесь после аварии. Рядом с именами, а их здесь больше трёх, даже больше пяти, чего я никак не ожидала, стоит дата рождения, дата прибытия сюда, и время нахождения в больнице. Только рядом с одним именем стоит и дата смерти тоже. Геннадий Верзев. Я готова поклясться жизнью, что это мой отец.
Он умер восемь лет назад. Время, проведённое в больнице, будучи живым: 0 часов,0 минут и 0 секунд.
Рядом с ним, с той же датой прибытия, стоит женское имя. Ольга Верзева. Нажимаю.
Ольга Верзева провела в больнице больше месяца. В данных говорится, что у неё случился выкидыш, но, оправившись, она покинула больницу в полном здравии, не считая бесплодия. Это не моя мать. Моя мама умерла в той аварии вместе с моим отцом. Я успела убедить себя в этом, но пролистав её дело, наткнулась на фото. Рыжие волосы. Словно лицо окружено огнём со всех сторон. В памяти всплывает лицо из моего сна. Это она. Это она сидела тогда в машине на переднем сидении. Это она избегала моего взгляда. Это из–за неё мы поехали в больницу. Она – моя мать.
В мою черепную коробку отчаянно бьются голоса. Я хотела открыть и просмотреть данные по каждому Верзеву в этом списке, вдруг я найду себя, или свою сестру, но в приёмную топало несколько пар ног, так что мне пришлось оторваться от монитора и вернуться в реальность. Пора выбираться отсюда. Рома наверняка стал задаваться вопросом, куда я делась.