Остановившись на пороге, Надежда окинула дверь взглядом. Ни ручки, ни щели замка, ни смотрового окошечка. Просто прямоугольник с глазками камер наблюдения над верхним косяком. Как в тюрьме — внутренних запоров тут нет. Помедлив — если камеры есть, они должны ее уже заметить — женщина подняла руку и тихо постучала.
Тишина. Неужели похитителям все равно?
Но только она решила повторить попытку, как дверь все-таки бесшумно отъехала в сторону. На пороге стояли двое. По виду — земляне, разве что волосы и кожа странного красно-лилового оттенка.
— Чего надо?
Механический голос переводчика сработал с опозданием, полностью убрав интонации. Надежда отступила на шаг.
— Послушайте. Я все понимаю… то есть, не знаю… это ваши обычаи, они в этом мире… здесь и сейчас так, наверное, и надо поступать, но… ведь вы же тоже люди… или… ну… у вас должны же быть какие-то чувства! — говорить было больно, каждое слово царапало горло, и женщина волновалась, пытаясь подобрать нужные слова. — Девочке больно. Девочка плачет, — она указала на койку, где золотоволосая девушка уже не плакала, а просто стонала и вздыхала в тоске. — Ей надо домой. К маме. У нее семья, понимаете? Она не может быть… как мы… как все. Послушайте, может быть, можно что-нибудь сделать? Для нее?
Она осеклась. Мужчины — работорговцы? — смотрели сверху вниз.
— Что?
— Я не знаю. Но что-то же можно сделать! Отправьте ее домой. Она тут не выживет. Пожалуйста…
Не дослушав, мужчины развернулись и вышли.
Ненадолго. Через четверть часа спустя они вернулись вместе с каким-то кремовокожим карликом. Все еще всхлипывающую девушку подхватили под руки и куда-то увели.
Больше здесь ее никто не видел.
Пшемыньски смотрел на Шохха. За минувшие несколько дней змеелюда словно подменили. Его бледная отудловатая кожа словно подсохла и плотнее охватывала череп. Она стала чуть темнее, и на ней проступали извилистые линии узора — по этим «картинкам» змеелюды и отличали друг друга, поскольку узоры на коже черепа могли рассказать об их носителе больше, чем паспортная карточка. Перестали слезиться глазницы. Губы натянулись, открывая мелкие зубки. Будь Шохх человеком, Пшемыньски сказал бы, что тот сделал подтяжку. Но в данном случае эти перемена обозначала одно — воротиле теневого бизнеса каким-то чудом удалось приостановить неминуемую линьку и связанный с этим процесс закукливания. Вот что значит, сила денег! Она заставляет отступать даже необратимые физиологические процессы.
— Работа идет полным ходом, — сказал он. — Практически вся партия уже готова. Мы заканчиваем обработку и исследования. Негоже предлагать покупателям непроверенный товар. Все должно быть идеально.
— И все будет идеально, — кивнул человек. — Я всегда имею дело только с качественным товаром.
— Это заметно, — Шохх пошевелил гибкими руками-щупальцами. — С тобой работать одно удовольствие…
— Ага. А не работать — другое!
— Ты прав, человек, прав, — Шохх забулькал, что должно было означать смех. — Ради тебя я вынужден был приостановить линьку, а это чревато различными осложнениями в будущем. Но что не сделаешь ради старинного друга! Даже рискнешь здоровьем…Вы, люди, счастливые. У вас не бывает линек…
— Мы вообще самая удачливая раса в Галактике, — усмехнулся Пшемыньски, но тут же посерьезнел: — Ближе к делу, Шохх. Когда назначен аукцион?
Змеелюд нервно зашевелил ручками-щупальцами.
— С-скорее всего, — он стал пришепетывать, что выдавало его волнение, — он с-состоится в вос-семнадцатый день Молодой Луны.
На каждой планете был свой календарь и свое исчисление времени. Николу Пшемыньски понадобилось около минуты, чтобы высчитать точную дату.
— Слишком долго ждать! — резюмировал он. — Я потерял одного «Шершня» возле Старой Земли. Если Интаргалакпол его перехватил, они могут выйти на меня. Да, космос меня побери, они ведь могут уже идти по моему следу! Нам надо торопиться и сбыть товар с рук до того, как нам эти самые руки отрубят! Десятый день — крайний срок.
— Неприемлемо, — процедил змеелюд. — Мы уже разос-слали приглашения. Некоторые важные клиенты еще не отпис-сались… Мы ждем ответа со дня на день. Перенос-сить дату аукциона — дурной тон. Можно потерять клиентов!
— Глупости! — если бы не разделявшее их расстояние — «Краковяк» по-прежнему болтался на орбите, а Шохх сидел на планете — человек не отказал бы себе в удовольствии немного придушить проклятого червяка. — Десятого числа — и дудки! Это мое последнее слово! Или я одиннадцатого забираю товар. Там, внизу, мои парни. Мне достаточно только свистнуть, и вся партия будет у меня! А, поскольку они уже обработаны, я могу их продать в любой момент и по любой цене! Минуя посредников!