А вот и наша очередь. Я оборачиваюсь в сторону Рори, тот едва заметно улыбается, пытаясь меня подбодрить, хотя прекрасно видно, что и он сам изрядно нервничает. Я кладу голову на плечо сестры: так хоть немного поспокойнее.
Наконец на экране появляется портрет Рори и цифра рядом с ним — девять. Тут же раздаётся одобрительный гул. Я с улыбкой бросаю на него быстрый взгляд. Ну, что ж, хоть кто-то из нас не пропадёт на Арене. Лицо Хоторна пропадает и сменяется моим. Даже как-то странно наблюдать его с экрана телевизора. На секунду возникает глупое желание прямо сейчас вскочить с дивана да убежать, куда глаза глядят. Я себя тут же останавливаю: это просто-напросто глупо, и решить проблемы мне совсем не поможет, только создаст ещё новые. Мне кажется, что цифра рядом с моим портретом не появляется целую вечность.
Семь.
Китнисс тут же заключает меня в объятия. Затем, оторвавшись, берёт Рори за руку и теперь уже обнимает нас двоих, тихо приговаривая:
— Мы уже почти на полпути, мы уже почти…
Я уже не слышу, что она говорит дальше. Вернулся Пит, и Эффи тут же прокричала ему наши результаты. Он тут же буквально подлетает к нам. Сегодня мы в выигрыше, а что потом… Я перевожу взгляд на Цинну и понимаю: на Интервью от меня не потребуется слишком многого, отчасти из-за его стараний, отчасти из-за моей «прославленности». Я так и жду уже вопросы от Цезаря по поводу того, что я вызвалась добровольцем вместо Пози, о том, кто она; о моей сестре, само собой, что я чувствовала тогда; да и про платье с Парада. Он уже прилюдно намекнул на это.
На сегодня можно вздохнуть спокойно. Наконец, освободившись от объятий, мы дружной толпой идём к столу, который для нас сегодня, действительно, праздничный. Пит рассказывает какие-то забавные истории, Цинна с Порцией тоже не отстают — их вклад в успех трибутов на Играх тоже весьма значим, а уж всяких историй, услышанных от таких же стилистов у них множество. В основном, они сегодня рассказывают о неудачных попытках плагиата на предыдущих Играх. Китнисс смеётся, наверное, впервые со дня Жатвы я вижу её настолько весёлой. Эффи несколько нарушает наше веселье, напомнив нам с Рори о наших будущих противниках.
— Эта девочка из Восьмого, вы можете что-нибудь о ней сказать? — спрашивает она. Я лишь качаю головой. Мы с ней никогда не пересекались во время тренировок. Я даже совершенно не обращала на неё внимания. Уезжала она всегда с малышнёй, приглядывала издалека за мальчиком из своего дистрикта — десятилетним несколько растерянным ребёнком, вечно теряющимся в большом тренировочном зале. По поводу мальчика я могу хоть что-то сказать, так как видела, как он быстро делает ловушки и неплохо карабкается. А вот про девчонку — вообще ничего. Но, к счастью, у нас есть Рори, который, в отличие от меня, не только делом занимался, но и время от времени следил за обстановкой.
— Я видел, как она задиралась с Рубином, — вспоминает он. — Он её толкнул, кажется. Не могу сказать нарочно или нет, к сожалению. Но она тогда тут же убежала в сторону секции по выживанию. Ларс тоже что-то про неё как-то говорил. Он у неё спрашивал, почему она присматривает за мальчиком из своего дистрикта.
— И? — вмешивается нетерпеливая Эффи.
— Как я понял из его рассказа, он сын её соседки или что-то в этом роде.
— Уже что-то, — говорю я. Во всяком случае, это может нам помочь на Арене.
— Время, время, время! — вскрикивает кураторша, заметив, что на часах уже полдвенадцатого. Китнисс и Пит тоже подгоняют нас к нашим комнатам. Я пропускаю Рори вперёд, когда замечаю на себе пристальный взгляд сестры. Она точно что-то хочет мне сказать.
— Ты идёшь? — спрашивает Хоторн.
— Да, сейчас, — киваю я. — Спокойной ночи.
— И тебе, — тихо улыбается он и уходит за дверь. Китнисс, отдалившись от остальной компании, проходит в коридор и заводит меня в комнату.
— Хочешь убедиться, что я лягу спать? — тихим шёпотом спрашиваю я. Сестра просто подходит ко мне и крепко обнимает.
— Завтра важный день, — говорит она. — Последний, чтобы собраться с духом. Ещё нужно будет сделать очень много вещей. Только кажется, что завтра просто передышка перед последним маскарадом.
— О чём ты? — я явно чего-то не понимаю.
— Завтра мы готовим вас не только к Интервью, но и в последний раз сможем обсудить поведение на Играх. Я расскажу тебе всё, что знаю, всё, что могу тебе рассказать, — последнее она произносит совсем тихо. Понятия не имею, что это значит. Надеюсь, что завтра всё прояснится. Китнисс целует меня в щёку и уходит из комнаты.
***
Сегодня день не просто важный, но и сумасшедший. Я ношусь по всему этажу, то с Эффи, то с нашими менторами. Сопроводительница забрала меня сразу после завтрака и тут же повела меня «тренировать». Наверное, никогда у неё не было такой быстрой тренировки. Как мне рассказывала Китнисс, она учит девушек правильно ходить на каблуках, приветливо улыбаться (для некоторых это, действительно, очень важно), не путаться в полах длинного платья при ходьбе, да и вообще разъясняет как вести себя на Интервью. Со мной ей страдать не приходится: ещё дома, иногда я сама, а иногда даже по инициативе Китнисс, наряжалась в её платья по праздникам. Так что хотя бы не падать с высоких каблуков я умею. По большей части Эффи мне рассказывает о поведении на приёме у Цезаря, хотя и сама прекрасно понимает, что такие пункты как «не перебивай», «не веди себя вызывающе», «не груби» можно не оглашать — моё воспитание мне этого и в повседневной жизни не позволяет. Так как всё то, что можно было рассказать, кураторша мне уже поведала, она мне приводит некоторые примеры с Интервью прошлых лет, наглядно показывает, как быть, если вдруг Цезарь задал какой-то неприятный вопрос, или если не знаешь, что ответить. Самым лучшим примером, конечно же, становится Пит. Я тут же вспоминаю, как он вёл себя тогда, и тут же понимаю, что вряд ли смогу так же.
— Знаешь, Прим, — говорит Эффи, разглядывая меня, — главным в поведении твоего ментора на Интервью была именно искренность. Да, можно, конечно же, примерить на себя какой-то образ, но это не всегда работает. Вам, наверное, это кажется удивительным, но даже тут, в Капитолии, честность очень даже ценна. По крайней мере, у трибутов точно, — последнее она произносит с улыбкой. На что она намекает? Рассказать Цезарю обо мне и Рори? Я несколько предвзято относилась к этой идее. Кто знает, как это сработает. Возможно, все, наоборот, решат, что мы решили воспользоваться старым трюком, в своё время спасшим жизни моей сестре и её мужу, хотя, может и…
После обеденного перерыва Пит забирает Рори (до этого он находился в компании обоих менторов), я же остаюсь с Китнисс. Сейчас она выглядит очень сосредоточенной и серьёзной. В первую очередь сестра спрашивает, как прошло занятие с Эффи. Выслушав меня, она присаживается в кресло: кажется, сейчас я услышу что-то очень важное.
— Прим, — начинает она, внимательно на меня посмотрев, — я не буду тебе рассказывать то, что тебе и так уже известно. Эффи передала тебе основное — на всякий случай. Я тебе могу помочь только тем, что заранее обсужу с тобой вопросы, которые, возможно, задаст тебе Цезарь. Но, думаю, какие это вопросы, ты и сама знаешь… — я киваю головой. — В первую очередь будут вопросы о твоей первой Жатве и обо мне. Не исключено, что он поспрашивает о нарядах Цинны — это для него своего рода традиция в Интервью нашего дистрикта. Отвечай всё как есть и не стесняйся показать своё платье, если попросят.