— Стоп! — кричит Хевенсби. — Вполне сойдёт! Господа, кто следующий?
— Дамы вперёд, — толкает Кору Эртер. Я и Рори, вспомнив об Эффи, переглянувшись, улыбаемся. На секунду кажется, что ничего этого не было. Точно мы сейчас с ним стоим на нашей городской площади, разделённые десятками детей, и ждём, когда Эффи огласит кому-то приговор.
— Меня зовут Коралина Нисбет. Мне шестнадцать. На эти Игры я попала вместе с братом, но я его потеряла, — на секунду она теряется, и Плутарх жестами что-то ей показывает. — Теперь мне нечего терять, и я ничего не боюсь, — Хевенсби одобрительно машет головой.
После этого снимаются остальные. Мальчишки меньше пугаются камер. Эртер говорит о том, что Игры не сделали его профи, а Рори буквально убивает своей фразой:
— Я Рори Хоторн. В этом году я попал на Голодные Игры, а когда вернулся — узнал, что только мой брат остался в живых из всей семьи.
Потом мы бросаем на камеру разные фразы, которые нам говорит Плутарх. Иногда даже отдельные слова. Он хочет сделать что-то простое, но при этом производящее впечатление. Он предлагает на всякий случай, записать слова о наших потерях, ещё что-то, кроме того, что мы уже озвучили. Звучит так себе, но мы всё же послушно по очереди поднимаемся на помост и произносим свои слова. Рори сказал о Двенадцатом, и теперь я даже не знаю, что же ещё прибавить. Пока я думаю, приходит моя очередь.
— Мы… — мысли, наконец, начинают выстраиваться во что-то более понятное, — мы потеряли тех, кто мог быть бы другом, но стал врагом.
Звучит довольно странно, но я вспоминаю то видео, что сделал Плутарх перед Интервью. Где все мы маленькие милые дети. Одинаковые. Безобидные. Хевенсби несколько удивлён, но всё же одобрительно улыбается.
— А теперь соберитесь все вместе. И просто молчите. Улыбаться необязательно. Даже лучше не стоит, — из-за его слов в голове снова возникает Парад Трибутов. Остальные подходят ко мне. Рори — рядом со мной. Рядом с ним Эртер, а со мной — Кора. Машинально, как и тогда, я хватаю его за руку. Только сейчас до меня доходит, что все мы в местной одежде. Я так вообще в форме помощника врача. Наверняка, в Капитолии поймут, где мы… В тоже время, я вдруг понимаю: они прекрасно это знают. Нам просто больше негде прятаться. Они наверняка знали о том, что Тринадцатый жив. Пока мы им не мешаем, поэтому они делают вид, что не знают, где мы. Но как только они начнут прорываться в их вещание, начнут посещать повстанцев, а может, и сами их посылать…
…Сколько же в Тринадцатом этажей?
Комментарий к Глава 25
песни к главе: Woodkid - Land of all, Muse - Supermacy, Halestorm - I am the fire
Что же, сейчас я составила примерный план того, что я хочу видеть в этой части. Поэтому, очевидно, работа будет идти быстрее. Однако я ещё не имею никакого понятия, что же произойдёт в финале (учитывая, как я всё соотношу с книгами), и, как следствие, в каком состоянии персонажи из него выберутся. Поэтому, если есть какие-либо предложения, можете написать их в комментариях.
========== Глава 26 ==========
Семь часов. Стук ложек, почти математически-верно-выверенный, и ни одного лишнего звука. Впрочем, так продолжается до тех пор, пока в зал столовой не начинают стекаться люди из Двенадцатого. Их всегда легко узнать среди остальных — даже если на них эта унылая серая одежда. И я сейчас не о въевшейся пыли и загаре (по сравнению с жителями Тринадцатого, разумеется). Они смотрят как-то совсем иначе. С любопытством. С надеждой. Они громко болтают друг с другом. Не сказать, что они игнорируют все правила дистрикта, но уж на категорию «неоговорённых» правил, вроде гробового молчания во время приёма пищи, им всё равно.
— Не нравится? — доносится голос Коры. Эртер многозначительно смотрит на расплывчатую жижу в своей тарелке.
— Это… каша… да? — спрашивает он, трогая ложкой сероватую массу.
— Вчера была лучше, — ворчит Шестая. — Хочешь, соли добавь, — предлагает она, протягивая ему серебристую солонку.
— Спасибо, — говорит он с кислым лицом, высыпав в тарелку, чуть ли не половину солонки.
— Эртер! Какого? — приглушенно вскрикивает Кора.
— Что, «Эртер»? — скорбно смотрит он на тарелку. — Зато теперь хоть нет этого мерзкого вкуса тухлой воды, — стараясь не корчиться, берёт он ложку в рот.
— Кстати, Эртер, — подключается к разговору Рори, — а почему ты вчера на ужин опоздал?
— Я ходил в библиотеку.
— Куда? Да ладно, — недоверчиво смотрит на него Кора. — Серьёзно?
— И что же ты там нашёл? — спрашиваю я. Уж лучше буду говорить, чем есть эту склизкую ерунду.
— Плутарх, оказывается, сюда что-то из Капитолийских архивов притащил, я хотел найти, — говорит он, отчаянно поглощая свою солёную кашу. — Не нашёл, разумеется. Зато у них тут много всяких книжек. Настоящих, старых, вы понимаете?
— А я и не знала, что ты у нас тут любитель почитать, — слегка улыбается Кора.
— Очень смешно, — фыркает он. — Просто на самом деле, это удивительно — видеть, держать в руках вещи, которым столько лет. И там много интересного. О том, как был устроен тот мир. А ещё…
Эртера прерывает писк наших браслетов. На экранах высвечивается следующее:
«Общее собрание. Возьмите остальных».
— Коин зовёт, — бормочет Рори, отодвигая тарелку. — Вы с нами.
— А может… — бормочет Кора.
— Лучше не надо, если зовут.
— Я даже не доел, — ворчит Эртер, вылезая из-за стола.
— Наверное, из-за ролика, — шепчет Кора, проходя мимо рядов столов.
— А может, и из-за поездки Китнисс, — продолжаю я.
Когда мы заходим в лифт, из-за толкотни я не успеваю разглядеть номер выбранного Рори этажа. Там, где мы оказываемся — всё почти точно также. Такие же серые стены, одинаковые коридоры… Только людей почти нет. Рори ведёт нас по какому-то особенно безлюдному коридору, заканчивающегося дверью, рядом с которой расположена небольшая навесная «коробочка». Скорее всего, это какой-то особый прибор, разблокирующий замок. Как только Рори подносит свой браслет к нему, внутри загорается зелёная лампочка, и дверь со щелчком открывается.
Дверь ведёт в большой несколько затемнённый зал. На секунду я задаюсь вопросом: зачем тушить свет в зале, где идёт важная работа? А потом вспоминаю: ролик. Мы проходим мимо каких-то совершенно незнакомых мне людей, тихо обсуждающих что-то. Как только они замечают нас, они на мгновение замолкают, провожая нас взглядом, а потом возвращаются к разговору. От этого становится не по себе. Вспоминается тот взгляд, которым меня проводила Коин. Я отчаянно стараюсь забыть об этом. Я не вижу в этом никакого смысла. Может, это просто паранойя? После Арены — такое вполне возможно.
В дальней части комнаты я различаю несколько знакомых силуэтов. Хевенсби, Китнисс, Пит и, видимо, Коин. Рядом стоит ещё кто-то.
— Рада тому, что вы пришли, — Коин вежливо улыбается. Я засматриваюсь на её волосы. Такие… странно-идеальные.
— Мы закончили монтаж ролика. Пока нет возможности его выпустить, но мы решили, что вам тоже стоит увидеть его, — присоединяется Хевенсби. — А потом мы обсудим детали наших дальнейших действий.
— Если вы о планолёте, то я уже вам сказала, — слегка нахмурив брови, отвечает ему Коин. — Лишь после того, как мы будем уверенны, что территория Двенадцатого не занята миротворцами.
Я бросаю взгляд в сторону Китнисс: она несколько раздражённо смотрит в сторону Президента Тринадцатого. После всего того, что мне рассказала Китнисс, я и сама на неё по-другому смотреть не могу.