Я снова смотрю на Кристу: выглядит она всё также равнодушной, но явно, что такое положение дел куда больше устраивает её.
— Из Пита бы, действительно, вышел отличный президент, — доносится сдавленный шепот Коры. Она, подперев руками подбородок, смотрит на происходящее. А я на секунду бросаю взгляд на Эртера. Он точно это замечает, и на секунду наши взгляды пересекаются. Что же чувствует он теперь, теперь, когда он пережил подобное? Изменился ли он как-нибудь? Остались ли побочные эффекты? Я смотрю в эти пронзительные голубые глаза и понимаю, что последствия явно есть: этому Эртеру уже нечего терять, он испытал всё. Или… всё же есть что-то, что он может потерять?
— В таком случае, — мне кажется, что я задумалась настолько, что упустила часть разговора, — мы можем закончить на сегодня. Следующее собрание проведем по прибытии голосующих, — завершает Пит. Постепенно все они начинают расходиться, и я замечаю, что он встаёт и медленно подходит к Кристе: — Это максимум того, что я мог сделать, — она сначала никак не реагирует, а потом лишь на мгновение поднимает голову и бросает короткое «спасибо». Она поднимается с намерением помочь мне вернуться в палату, как её останавливает Китнисс:
— Криста, спасибо, мы сами поможем Прим. Нам нужно ещё поговорить.
Она лишь кивает головой и молча уходит из комнаты.
— Ты сделал всё правильно, — говорит сестра. — Если бы не она, Сноу ушёл.
— Но каково ей понимать, что она убила своего собственного деда? — уставившись в пол, отвечает Пит. — Скорее всего, с ней он обращался совсем не так, как с нами.
— Удивительно, как она вообще взбунтовалась против него, — присоединяется Кора.
— Скорее всего, опять заслуга Плутарха или кого-то из его знакомых, — пожимает плечами Пит, подходя к нам. — Мы хотели бы с вами кое-что обсудить, если вы не против, — говорит он, обращаясь ко мне и Рори. — Мы похитим их у вас, ладно? — сказал он уже Эртеру и Коре. Те лишь пожали плечами. Пит взял коляску Рори, а Китнисс покатила мою. Они вывезли нас в коридор и повезли в сторону противоположную лифту. Спустя какое-то время мы выехали на открытый балкон, с которого когда-то открывался прекрасный вид на центр Капитолия — теперь же это был вид на руины.
— Я хотела спросить, а что же тогда произошло? Кто же нас тогда спас? — от одного взгляда на разрушенные здания события, наверное, одного из самых страшных дней в моей жизни, снова возникли перед глазами.
— Тот самый отряд, который мы и искали, — как-то грустно усмехнулась Китнисс. — Они достаточно быстро обезвредили небольшую группу солдат, что их охраняли, вернули себе коммуникаторы и отступили. А потом увидели наш сигнал, не сразу поняли, что искали мы именно их — находились они в другом месте — и побежали в нашу сторону. Дали сигнал, а уже было поздно, — Китнисс невольно отворачивается, пряча лицо, а возможно, и предательские слёзы.
— Мы хотели поговорить с вами о кое-чем достаточно серьёзном, — начинает Пит, заметив, что Китнисс сейчас немного не в состоянии. — Вы слышали, что Пейлор много говорила о налаживании связей между дистриктами. Это значит, что восстановят дороги, подачу электричества, построят новые дома. И это касается и нашего дистрикта. Они восстановят Двенадцатый. И мы с Китнисс, — она, немного опустив лицо, подошла к нему, — хотим вернуться. Нам не место в Капитолии, что бы все не говорили. И мы хотим спросить вас — поедете ли вы с нами или останетесь тут. Решение за вами: вы везде сможете устроиться, мы все начинаем с чистого листа. Но мы слишком много времени провели здесь, видели слишком многое — и не хотим больше.
— Мама же тоже туда вернётся? — спрашиваю я. Китнисс кивает:
— Конечно же, и часть жителей Тринадцатого, думаю, тоже.
— Что думаешь, Рори? — я смотрю на него, готовая принять любой ответ.
— Я бы с радостью вернулся домой, хотя мне и страшно, — на секунду он зажмуривается. Сложно понять отчего: из-за нахлынувших воспоминаний или боли. — Там всё будет напоминать о них.
— Вся территория дистрикта будет отстроена заново, — пожимает плечами Пит. — Будет сложно даже найти какие-то старые места, — я замечаю, что он тоже как-то задумался. Пит тоже потерял всю семью и, несмотря ни на что, всё равно по ним скучает.
— Что ж, я согласен. В случае чего — можно будет уехать куда-нибудь, если не выйдет, — выдыхает Рори. — Теперь-то ведь мы можем, — слегка улыбается он. — А ты, Прим?
— Я, конечно же, хочу домой, — шепчу я. Все эти недели я даже не допускала такой мысли, что когда-нибудь мы сможем вернуться. И теперь я готова на всё, лишь бы это осуществилось.
— Тогда в скором времени мы будем собираться, — слегка улыбается Пит. — Как только закончится вся эта политическая кутерьма, и всё немного успокоится.
— Всё, действительно, закончилось? — я повторяю свой утренний вопрос. Китнисс смотрит на меня немного усталым взглядом.
— Фактически, — кивает головой она. — Лишь в Первом и Втором кое-где стычки с небольшими группами миротворцев. Но это уже скорее не война, а упрямство. Что хуже — в некоторых дистриктах начались междоусобицы, так как нет ни властей, ни тех, кто может урегулировать конфликты. Те, кто разворовывал капитолийские склады, теперь отбирают припасы у своих же соседей, — Китнисс опускает голову, и её лицо скрывается за выпавшими прядями.
— Я верю, что в ближайшие дни мы выберем президента, и всё начнёт налаживаться, — Пит мягко кладёт ладонь на её плечо.
— Возможно, что через пару лет мы даже забудем, что такое «голодные игры», — прибавляет Рори.
— Нет, — качаю головой я. — Об этом нужно помнить, чтобы не допустить этого безумия вновь.
Какое-то время мы ещё сидим на балконе, болтаем о всякой ерунде, хотя и выходит так себе: на фоне руин Капитолия любые, даже самые безобидные бытовые разговоры сводятся к войне и страху. В какой-то момент мы начинаем говорить о погибших, и я замираю, поняв, что мы говорим о Гейле. Я осторожно смотрю на Рори, но он явно замечает мой взгляд первым:
— Всё нормально, он сделал то, что хотел, — его лицо абсолютно спокойно. — Я знал, что так будет. Я смирился с тем, что это произошло. Во всяком случае, он погиб не просто так, а пытаясь спасти несчастную девочку из отряда Бэзила.
— Они все погибли не просто так, они погибли, защищая нас всех, — прибавляю я. — Вы сообщили Энни? — вдруг вспоминаю я. Китнисс бросает взгляд на Пита:
— В Тринадцатом знали, что погиб Финик, однако мы надеялись, что они хоть как-то подготовят Энни. Ей сообщил кто-то из военных, толком и не знавший… об особенности ситуации, — запинается она. — Сейчас с ней всё более-менее хорошо, но в Тринадцатом она не останется. Она уже попросила при первой возможности вернуться в Четвёртый.
— Мне её крайне жаль, — приглушённо говорит Пит. — Но о ней есть кому позаботиться.
Мы пробыли там ещё немного, а потом они нас вновь развезли по палатам, уже под предлогом, что мы устали. Было ясно, что и им, и нам хочется поговорить о ещё стольких вещах, но есть слишком много «но». Я сначала сопротивлялась, но стоило мне оказаться на постели в моей палате, я действительно поняла, насколько же сильно устала, и насколько сильно я ещё слаба. Хоть мне и явно кололи те же препараты, что когда-то я попросила дать Коре — боли были всё ещё слишком ощутимыми, было сложно даже пошевелиться. Позже ко мне заглянули Кора и Эртер, а потом снова вернулась Китнисс, однако я уже понимала, что этого мне мало. Я как никогда хотела вернуться домой, сесть у окна, вдохнуть наш лесной воздух, услышать пение птиц, почувствовать вновь запах нашего дома: запах запеченной для праздничного ужина дичи, запах свежих цветов, собранных на Луговине, запах красок Пита, который разносится по всему дому, потому что он иногда сушит свои картины в гостиной. Сейчас я хочу всего этого как никогда, потому что знаю, что можно вернуть эти старые дни.