Кристина вновь оказалась в объятиях Эрика и нежно провела ладонью по его груди. Проклятая болезнь! Ну почему он, почему? Почему не тот же Перс, не Рауль… не она сама, наконец? Эрик заслуживал жизни больше, чем она, гораздо больше. Но как же эгоистично было это желание.
- Если бы можно было повернуть время вспять… Я мечтаю об этом каждый день… Эрик, поверь, я никогда не знала ничего более несправедливого.
Она боялась за него. И всегда будет. До самого конца. Ну почему, почему в жизни не бывает долго и счастливо? Почему всегда только одно или вообще ничего?
Сладкий поцелуй в его костлявую шею. В нем – вся ее боль, весь ее страх. Это поцелуй – как последнее «никогда», их последнее «всегда», каждый раз как последнее, потому что время стремительно бежит вперед, и она может его потерять.
- Я бы исправила все свои ошибки… Простишь ли ты меня за них?
Руки скользят вдоль его тела. Она чувствует его худобу. Рука на его сердце. Как никогда важно, как никогда страшно.
- А я бы не упускал своё счастье… – он прерывает поток ее откровений, точно боится, что она задохнется в них. – Мы ценим жизнь лишь на краю пропасти.
Кристина оказывается на спине, его руки вокруг ее шеи, нежно и бережно. Словно что-то еще может ее сломать, ранить, раскрошить… Нет. Выстоять. Вот ее цель.
- Прости меня за все… Я была так глупа.
Ее голос прерывается. У Кристины нет сил говорить. Слишком страшно, слишком больно, так, словно она долго тревожит рану, вместо того, чтобы просто наложить повязку. Любые раны затягиваются, но Кристине слишком страшно ее получить.
– Мне не за что прощать тебя… Ты дала мне все, Кристина, ангел мой, Кристина…
Горячий поцелуй, подобный соприкосновению жизни и смерти. Они не знают, кто к кому тянется, но это и не важно, важно, что мертвенно-сухие губы Эрика накрывают пухлые губки Кристины.
- Люблю тебя… – шепчет она, вкладывая в эти слова всю себя.
Руки мужа ложатся ей на талию.
- И я тебя люблю… Безумно.
Ее губы трогает усмешка. Безумно… да, их любовь безумна, но им давно плевать на мнение остальных.
Эрик бережно стягивает с жены ночную рубашку. Кристина прижимается к нему, ласкаясь. Не так быстро… эта ночь должна быть длинной.
Эрик солидарен с ней, он лишь дарит ей легкие поцелуи в худенькие плечи. Такая хрупкая и миниатюрная… Его Кристина.
Его пальцы поглаживают ее грудь. Кристина улыбается. Эрик мягко обводит ее соски пальцами, чуть захватывая их. Ее дыхание учащается. Поцелуй в живот. Иногда ей кажется, что они излишне целомудренны в такие минуты, но плевать, плевать!
Она обвивает руками его шею и прижимается к нему всем телом. Жаркие поцелуи, мучительно жаркие, дурманящие… перерывы лишь на дыхание, ему нужен воздух… Кристина забывается, ее распаляет огонь желание.
Эрик делает плавное движение вперёд, входя в нее. Кристина не выдерживает. Ощущать его движение в ней – о, как это сладко! Стонет ему на ухо. Сейчас они единое целое. Мужчина и Женщина… Это не навсегда, но как же приятно это мгновение.
– Я… не могу… потерять тебя, – шепчет она сквозь стон.
Эрик точно сходит с ума, ощущая Кристину. Она выгибается под ним, она его, она снова прижимается и отпускает лишь на миг. Впивая ногти в его спину, покусывает его шею.
– Не думай об этом…
Еще один мучительный поцелуй. Эрик знает, что сейчас ее мысли о том же. Продлить этот миг навсегда.
Последний рывок. Прерывистое дыхание. Приятная судорога.
Вместе. До конца.
Кристина нежно целует Эрика, так, как не целовала уже давно. Только всепоглощающая нежность.
- Это похоже на сон, очень долгий и самый прекрасный сон… - шепчет он.
Они засыпают в неразрывных объятиях, лёгкий ветер из раскрытого настежь окна ласкает их разгоряченные тела.
До утра. Без кошмаров.
========== Глава 14 ==========
– Папа, папа, ты сыграешь мне?
Эрик оторвался от книги, которую читал, и перевел взгляд на девочку. Еще совсем маленькая, хорошенькая и непохожая на отца. Ему всегда нравилось смотреть на Софи. Она казалась ему бабочкой в ярких новых платьицах, что ей шила мать.
Мужчина улыбнулся ей.
– Прямо сейчас? Это не может подождать?
Софи обиженно насупилась.
– Почему ты не держишь обещаний, пап?
На язык просилось колкое «обещания – для простофиль и глупцов», но он не мог так поступить с девочкой. Не мог внушить ребенку свои мрачные мысли.
– Я сыграю тебе, – он кивнул ей, вставая из кресла. Голова уже привычно закружилась, но он почти ничем не выдал свое состояние. С последнего сильного приступа и той бурной ночи ему с каждым днем было все хуже, и так продолжалось уже две недели. Он боялся, что Софи поймет все раньше, чем надо, что она будет бояться его потерять, как боится Кристина…
Мужчина присел за рояль, любовно погладив клавиши. Он успел соскучится по инструменту, но в последнее время ему не хотелось играть. Даже не так.
Его распирало желание играть, но он просто не мог заставить себя встать и заиграть. В душе было слишком много чувств. Слишком много, чтобы он мог их выразить через музыку.
Сейчас же он опустил тонкие длинные пальцы на клавиши, и его лицо озарила слабая улыбка.
Он впервые скучал по нервным звукам клавиш, обычно таким глубоким, а сегодня таким беспокойным. Для него, никогда не посещавшего церкви, музыка была единственной исповедью.
Он наслаждался тем, что почти против его воли слетало с пальцев, теми образами, что он создавал сейчас в пылу игры: Кристина, его любовь к ней, ее любовь… взаимная любовь! Мог ли он раньше надеяться?
Музыка была его единственной реальностью в этот момент. Музыка… мог ли он любить что-то сильнее музыки? Кристина… это земное, а Музыка… его настоящая жизнь была в ней, и сейчас не существовало ни Софи, ни Кристины, ни Арно, ни этого уродливого тела, что упрямо старалось умереть именно тогда, когда он сумел приучить себя к существованию в нем…
Он был свободен. Свободен.
Эрик знал, что слишком скоро умрет. Слишком скоро.
Но все это не имело значения, решительно никакого значения, потому что он заново рождался в музыке.
Если ему и суждено умереть через пару недель, он больше не боится.
Музыка вновь освободила его, она дала ему последнюю призрачную надежду.
Любовь и искусство. То, ради чего он был рожден. Теперь же у него есть и то, и другое.
Теперь ему не хочется умирать, но внутренне он уже готов.
Его личный «Реквием» почти дописан.
========== Глава 15 ==========
Тёмное утреннее небо разразилось громом, мощный ветер ломал ветки деревьев, первые капли дождя падали на землю… Кристина отошла от окна и вернулась к постели, где лежал Эрик. Он совсем недавно завершил «Реквием», буквально днем. Никто не смел отвлекать его от этого, разве что Арно, но Софи почти сразу уводила брата от папы.
- Как ты, дорогой? - спросила она, с трудом сдерживая слёзы.
- Кристина, любовь моя, не переживай за меня… Ты же ведь понимаешь, тебе нельзя волноваться. Отдохни, поспи… Иди ко мне.
Она прилегла рядом с ним, заключая в крепкие объятия, она буквально хотела раствориться в нём, но всё, что могла — окружить его заботой, лаской и любовью.
- Эрик… Ты же должен поправится, врачи ведь неправы, с тобой всё хорошо… Ты ведь сильный! - суматошно шептала Кристина, в неверии мотая головой.
Сердце Эрика разрывалась, когда его возлюбленная была в таком состоянии… Но он был бессилен: у него совсем пропал аппетит, он безумно уставал, но не мог спать, абсолютно сбитое дыхание.
Эрик лишь жалостливо посмотрел на жену и прижал к себе крепче, целуя в затылок.
***
Всего две недели понадобились болезни, чтобы взять верх над Эриком. Оставались считанные дни… Врачи сделали всё, что было в их силах, но спасти его было невозможно. Кристина и Софи сутки проводили со своим Ангелом, а Арно, совсем еще не понимающий сути происходящего, предчувствуя беду ни на секунду не мог успокоиться и перестать плакать. Эрик старался не показывать боли, которая постепенно убивала его изнутри. Он был прикован к кровати, непрерывно кашлял, то едва мог двигаться, то метался в агонии на кровати…