– Но ведь он может погибнуть.
– Может. А здесь он погибнет наверняка. Сифорт, грядут тяжелые времена. Я хочу, чтобы мои сыновья Джеренс и Роэр пережили их в разных местах: Джеренс на Земле, а Роэр тут. Тогда хотя бы один из них выживет, у меня будет наследник, а у плантации Бранстэдов – хозяин.
– Вы готовы пожертвовать одним сыном ради сохранения плантации?
– Я не могу защитить обоих сыновей. Кроме того…
Он так долго молчал, что я не выдержал и осторожно спросил:
– Что «кроме того», Хармон?
– Я хочу отправить Джеренса, потому что… – Его лицо передернулось болью. – Потому что иначе он безнадежно увязнет в трясине наркомании. Может быть, уже поздно… Я твердо знаю только одно: здесь он из этого дерьма не выберется.
Было над чем задуматься. Сколько Джеренсу лет? Кажется, четырнадцать? Связываться с сопливым наркоманом, когда и без того беды сыплются одна за другой, не хотелось. Но без помощи Бранстэда погибну и я, и мои товарищи. Горше всего, что погибнет невинный мальчишка Авар Берзель. Я обязан спасти их любой ценой.
– Ладно, я попробую, Хармон, – согласился я. Ради Анни, Алекса и Берзеля.
– Поклянитесь.
– Я лишил себя права клясться. Вы разве не знаете?
– Нет. Я верю вам больше, чем кому бы то ни было на этой планете. Клянитесь.
– Ладно. Клянусь.
– Клянитесь в том, что заберете с собой Джеренса, если вам удастся вырваться, и доставите его на «Каталонии» на Землю, а потом, когда минет опасность, вернете Джеренса сюда, на нашу планету.
– Клянусь.
– Хорошо. Я поговорю с Лаурой об освобождении вашей жены.
– Жалко, что вы не принесли лазера, – мрачно усмехнулся я, пряча бритву в штаны.
– Мне едва удалось упросить Лауру об этой встрече, – шепнул Хармон. – Я сказал, что хочу попрощаться с вами.
– Возможно, вы недалеки от истины. – Меня била дрожь. Вот уже несколько дней я никак не мог согреться. – Кто в вашей Республике правит бал, не считая Лауры?
– Фолькстэдер, Палаби. Но их власть существенно меньше. Лаура у нас самая главная. Знаете, – помрачнел он, – не всем это по душе.
– Революционеры всегда грызлись за власть. Скажите, Хармон, неужели вы действительно не понимаете, какую глупость сотворили ваши товарищи, учредив Республику? Население Надежды не превышает четверти миллиона человек. Обрыв торговых связей с Землей ввергнет их в…
– Нет, – перебил Хармон, – мы не собираемся прекращать торговлю, мы возобновим ее на справедливых условиях. Мы должны сами распоряжаться своим добром.
Зачем я затеял этот дурацкий спор? Бритва в кармане напомнила мне о возможности действовать. Но я все же не удержался от вопроса:
– Неужели вы думаете, что Церковь разрешит торговлю с изменниками, восставшими против законной власти, а значит, и против Бога? Разве вы не знаете, что высокотехнологичное оборудование производится лишь на Земле и других планетах Солнечной системы? Без станков, машин и компьютеров ваша цивилизация одичает всего за одно поколение. А медицинское оборудование?
– Вы считаете, мы не предвидели всего этого? Наши неистощимые источники продовольствия столь же важны для Земли, как ее высокие технологии для нас. Вы знаете, какой огромный поток грузовых кораблей еще недавно доставлял наши продукты на Землю? Рэнди Кэрр подсчитал, что без нашей помощи на Земле через три года начнутся голодные бунты. Тут никакая политика, никакая мораль не удержит Правительство ООН от восстановления торговли с нами.
– Хармон, но вы восстали против самого Господа Бога! Умоляю вас, подумайте еще раз, взвесьте последствия вашего бунта!
– Подскажите нам иной путь. – Он поднял ладонь, останавливая мои возражения. – Только не подумайте, что я одобряю методы Лауры. Ее покушение на вашу жизнь ни в какие ворота не лезет. Если бы я знал… Зак Хоупвелл тоже пришел в ярость, когда узнал о случившемся.
Минуту мы оба молчали.
– Когда вы решились навестить меня? – нарушил я тишину.
– После собрания. А сегодня, когда я нашел Джеренса в невменяемом состоянии, у меня исчезли последние сомнения. Перед нашей встречей я поговорил с… с некоторыми друзьями. Наши мнения совпали. Мы хотели действовать немедленно, но Лаура и ее люди крепко охраняют правительственное здание. – Бранстэд положил мне на плечо руку, сказал на прощанье:
– Бог в помощь, – быстро подошел к двери и замолотил в нее кулаком. – Откройте!
Послышались шаги, охранник открыл дверь. Прежде чем уйти, Бранстэд повернулся ко мне и крикнул с наигранной ненавистью:
– Я ошибся в вас, Сифорт! Вы заслужили свою участь.
Лучше б он предупредил меня. Я едва успел сообразить, что это спектакль, и ответил в том же духе:
– Хармон, вы напыщенный дуралей! Я давно это понял. – Это все, что подсказала мне моя хилая фантазия.
– Прочь с дороги! – прикрикнул Бранстэд на охранника.
– Вы довольны визитом, Хармон? – послышался в коридоре голос Лауры.
– Делайте с ним что хотите. Не желаю больше с ним разговаривать, – раздраженно ответил Бранстэд и удалился.
Лаура вошла ко мне в комнату, удивленно приподняла брови.
– Сифорт, чем вы так допекли Хармона? – фальшиво спросила она.
– Он такой же, как вы, – злобно проворчал я.
– Идите обратно к своим дружкам.
Я поплелся за ней по коридору.
– Зачем вы держите нас взаперти?
– Ради вашей же безопасности. Ведь на вашу жизнь уже покушались дважды.
– Отпустите мою жену.
– Эту беспризорницу? – поморщила она нос. – В Сентралтауне и без нее хватает отбросов.
– Господь низвергнет вас в низший круг ада!
– Откуда такая дипломатичная формулировка? – Лаура притворно вздохнула, поправила локоны. – Не кажется ли вам, что у меня без вас хватает забот? Я должна организовать новое правительство, наладить на планете жизнь.
– Отпустите нас, тогда мы не доставим вам лишних хлопот.
– Всему свое время.
Мы подошли к двери, охранник открыл ее.
– Ах, совсем забыла… – Лаура протянула мне мою маску. – Вы забыли ее на собрании в зале.
Наливаясь яростью, я молча выхватил у нее маску. Охранник втолкнул меня в комнату.
– Куда они вас водили, сэр? – тревожно спросил Толливер, вскочив на ноги.
– Меня навестил один человек. Хватит об этом, – буркнул я.
– А что сказала мисс Трифорт?
– Ничего особенного.
– В беспомощности есть свои преимущества, капитан, – философски изрек из угла Мантье. – Ни над чем не надо ломать голову, все решения принимают за вас.
– Мы не беспомощны.
– И что же мы можем сделать?
– Ждать. – Я сел на свой матрац. Ничего, кроме ожидания, мне действительно не лезло в голову. Ко мне робко подошел Берзель.
– Сэр, извините за мое поведение утром. – Он говорил тихо, почти шепотом, – Я вел себя как ребенок.
Я пристально взглянул на него. Опять начнет хныкать? Нет, кажется.
– Ничего, все мы боимся, – утешил я его.
– Но вы не показываете своего страха.
– Не болтай глупостей, – прикрикнул я, стремясь отвязаться от его сантиментов, но вспомнил, что он еще совсем мальчишка, и устыдился своей грубости. – Садись, – хлопнул я по матрацу рядом с собой.
– Есть, сэр. – Авар сел, по въевшейся привычке поправив галстук.
– Мистер Берзель, – начал я, улыбаясь, – я ни разу не заглядывал в ваше досье. Расскажите о себе.
– Мне тринадцать лет, сэр. Я прибыл на эту планету на «Вестре» с адмиралом Де Марне. Вначале я служил юнгой.
– Как вы стали гардемарином?
– Это звание мне присвоил адмирал Де Марне, хотя я не учился в Академии. Мой отец послал меня служить к адмиралу, потому что они старые друзья.
Так-так. Значит, Де Марне ради дружка обошел армейские правила. Плохо. Я решил сменить тему:
– Кто твой отец?
– Капитан Берзель, сэр. Теперь он в отставке, а раньше летал на корабле Военно-Космических Сил «Константинополь».
– Откуда ты родом?
– С Крита, сэр. Это остров недалеко от Греции.